Погрузились. Трюмы закрыли. Тут же пароход дал гудок – уж не
понять кому и зачем. Натянулся канат, до поры опущенный в воду.
Расшива заскрипела чуть не каждой досточкой и поплыла.
- Ну а теперь куда нас тащат? – спрашивал Ульды.
- Да на север куда-то. Здесь все реки – на север…
- На Сахалин значит.
- Это почему?
- Так он же северный!
- Ага! Рядом с Северным Кавказом, – делал выводы галантерейщик.
- Ну а Южный Сахалин - он где-то рядом с Южным же полюсом.
- На юге хорошо, – не чувствуя подвоха замечал Ульды. – Там
тепло…
- Да, да именно так все и обстоит… Кавказ Северный – значит там
холодно. А Сахалин Южный – значит там всенепременно должно быть
теплее. Вот как радостно!
Кто пограмотней – тот тихонько, чтоб не разозлить Федю Ульды,
улыбался измышлениям галантерейщика. Ваня, да и его свита смутно
догадывалась, что над ними издеваются. Но понять как именно – не
могла. И чтоб не опозориться еще больше – выжидала.
Но галантерейщик знал меру. Немного позубоскалив, он прилег на
деревянный щит и принялся пальцами расшатывать зуб у себя во
рту.
-
Корабли плыл.
Когда река сделала очередной поворот, ветер стал бить в аккурат
в корму. На пароходе заглушили машину, подняли парус. Затем парус
подняли и на расшиве.
Стало так тихо, что было слышно, как в лесу около реки кукует
кукушка. Все арестанты замерли, считая, сколько им лет
накукует.
Той, похоже, сегодня было больше нечем заняться, и она дарила
года долго, щедро превысив любой мыслимый возраст. Уже связка давно
миновала тот лесок, но ветер все доносил кукование.
Кому было сие пророчество? Почти каждый считал, что кукушка
гадала для него лично. Кто-то полагал, что года можно разделить и
на несколько человек.
Но вот странно – кукушке было безразлично: кому да сколько. Она
вовсе не подозревала о наличии двух посудин.
Порой по палубе грохотали сапоги, два раза в день открывался люк
и спускались корзины с рыбой, сухарями и водой.
Утром и вечером выносили баки с нечистотами. Как ни странно, на
эту работу одно время подрядился победивший свой зуб
галантерейщик.
- Да зачем оно нам надобно? – возмущался прикованный к нему
Федя. – Есть вона помоложе – они пущай и носят…
- Да хоть воздухом подышим, – ответил галантерейщик. – Тут
смрад…
Однако через две ходки галантерейщик интерес к свежему воздуху
потерял, его и Федора заменили молодые: студиоз, отравивший невесту
и еще какой-то парень. Оказалось, что походы из трюма имели чисто
коммерческую основу. Выдранный зуб оказался платиновым и на него
арестант выменял колоду старых, но еще приличных карт.