Стражники выбрались из-под тела, невнятно ругаясь и крестясь, с
трудом подняли. Гвозденосец оперся на плечи, выпрямился и Урбан
невольно отступил ещё на два шага. Отродье возвышается на добрых
полтора метра над ним, а гвоздь, торчащий из груди больше похож на
обломанное копьё. Видно, как сплющенная молотом головка подрагивает
в такт биению сердца. По обыкновению римских гвоздей она широкая и
толстая, с загнутыми краями. Стержень, должно быть, действительно
напоминает наконечник копья.
— Не слишком ли опрометчиво? — Прохрипел Гвозденосец, глядя на
Урбана сверху вниз, как на мокрицу. — С чего ты взял, что я стану
подчиняться?
— Два гвоздя. — Сказал понтифик, скрещивая руки на груди. — Ты
подчинишься, или вырвем твой.
— Думаешь получится? — Фыркнул пленник, стражники понемногу
горбятся под его ладонями, лица наливаются кровью. — Аларих не
смог, даже Лонгин не смог!
— Прошла тысяча лет, чудовище. Мы нашли способ.
— Вот как... занятно. Думаешь, я подчинюсь из страха?
— Нет, мы хорошо знаем тебя, Терций. Римская церковь предлагает
тебе свободу и богатство, роскошь, равных которой ты не знал и в
эпоху Рима. Даже когда был правителем!
Гвозденосец молчал, глядя куда-то сквозь человека, будто
раздумывая о побеге. Наконец тряхнул головой и в глазах зажглись
красные огни.
— Допустим, я согласился. Что тебе нужно взамен?
— Чаша Иосифа, святой Грааль!
Смех Терция разлетелся по каземату и коридорам, отскакивая от
стен и превращаясь в гулкий грохот. У входа в подземелье вздрогнули
стражники, переглянулись зябко ёжась и на всякий случай отступили.
Урбан терпеливо дождался пока Гвозденосец отсмеётся, а тот, мотнул
головой, стряхивая набежавшую слезу, сказал:
— Один? Ты хоть представляешь, насколько огромен Восток? Да
скорее Страшный Суд начнётся, чем я отыщу старика.
— Ты будешь не один. С тобой двинется вся Европа. — Провозгласил
Папа Римский. — Великий Крестовый поход начался и его уже не
остановить!
Восточный рынок само воплощение Хаоса. Разномастный, пёстро
одетый люд протискивается меж заваленных товаром прилавков.
Горланят зазывалы, играют музыканты, тысячи причудливых запахов
забивают ноздри. По акведукам на рынке струится хрустальная вода, а
воздух прохладен несмотря на полуденное солнце. Орландо
прогуливается в праздном любопытстве, одетый в новую походную
одежду и пустынные ботинки из верблюжьей кожи. Голова укрыта
платком, переходящим в подобие шарфа. Шпагу, висящую с левой
стороны бедра, придерживает ладонью. За пояс заткнуто два длинных
кинжала, а за голенищем притаился нож.