- Благороднейший, - сухой и
надтреснутый голос жреца больше походил на скрип пилы по металлу…
или кости, - ты готов принять венец?
В голосе его не было ничего кроме
всепоглощающей ненависти, однако выбора у настоятеля не имелось, а
потому он, переступив через себя, произнес ритуальные слова,
старые, как сама жизнь. Самые первые венценосцы слышали их, причем
не от человеческих магов, а от звездорожденных. И ответ всегда
оставался неизменен.
- Я готов принять его. Я понесу его
гордо. Я не опорочу его.
- Так тому и быть, - отчеканил жрец,
умолкая и бросая короткий взгляд на Найлиэну.
- Тогда прими сей ключ, - произнесла
та, делая шаг вперед и передавая Ритону большой ключ, позеленевший
от времени, - и отопри врата, ведущие к величию.
«Хорошо все-таки, что Черный
Властелин перебил не всех звездорожденных», - подумал Ритон,
подходя к запертым дверям. – «Народ может не понять, если ритуал
будет проведен не в соответствии с правилами».
Ключ легко повернулся в хорошо
смазанном замке и створки бесшумно растворились. Запахло ладаном и
воском, и это воскресило в памяти Ритона старые воспоминания. Он
присутствовал на прошлой церемонии принятия венца, правда,
находился в толпе благороднейших, набившихся в храм, подобно
сельдям в бочку. Память мало что сохранила из те давних событий, и
все же, запах намертво засел в где-то в глубинах сознания.
Ритон криво улыбнулся и сделал шаг
вперед.
По легенде, человек недостойный
венца, будет сожжен очистительным светом в момент, когда переступит
порог. Увы, реальность оказалась куда более прозаической. Убийцы,
разбойники, насильники, садисты, вот неполный перечень тех, кто в
прошлом получал символ высшей власти, и что-то ни одному даже не
поплохело. Вот и Ритон – дяде- и братоубийца - не ощутил ровным
счетом ничего, проходя по каменным плитам, вперед, к алтарю, на
котором лежала алая подушка с аккуратным золотым обручем.
Отмеченный Сестрой остановился, не
дойдя до нее пять шагов. По правую руку замер Мирол, которому
будущий правитель вручил перевязь с мечом, по левую - Найлиэна,
принявшая ключ. Прямо перед ним встал жрец.
- Преклони колени, благороднейший, -
проговорил он и Ритон повиновался.
Он закрыл глаза, слыша, как нарастает
гул голосов.
«Дурацкий обычай. Почему нельзя было
запустить всех заблаговременно? Каков смысл в полировании пола
собственными коленями и ожидании заполнения сего треклятого собора
до самой двери»?