Нет, хуже того. Прямо на Маринку и Максимку. Катя понимала, что
надо хватать детей и бежать. А еще понимала, что не успеет этого
сделать. Детские крики уже поднялись на чудовищную высоту, но все
равно стали громче, когда Катя вырвала у Маринки и Максимки свои
руки. Но утешать их теперь уже было некогда. Вместо этого Катя
схватила обоих в охапку и упала на землю, закрывая брата и сестру
своим телом и низко-низко опуская собственную голову, чтобы
защитить лицо и глаза. В ту же секунду на нее посыпались удары.
Когда клювы били по голове, звук был такой же, как если бы град
стучал по крыше, только каждый удар сопровождался еще и тупой
болью. А когда клювы попадали по локтям и лодыжкам, боль выходила
острой и резкой, пронзая сразу всю руку или ногу. Получить клювом
по другим местам по сравнению с этим было не так уж и больно. Но
птицы, похоже, оказались достаточно умны и злы, чтобы знать, как
причинить побольше мучений своей жертве, и они с остервенением
щипали Катю, царапали и рвали ее тело когтями.
Боль была непрерывной и становилась все сильнее со временем,
мешая соображать. Но Катя все еще помнила себя достаточно, чтобы
знать, что надо действовать как можно скорее, иначе она потеряет
сознание, и птицы доберутся до детей.
Пользуясь тем, что из-за птиц заметить, что она двигалась, было
бы практически невозможно, Катя осторожно высвободила правую руку,
достала из кармана брюк волшебный платок и коротко взмахнула им,
вложив в это столько сил и отчаяния, сколько могла.
Сразу же земля содрогнулась, как от прыжка кого-то очень
крупного и тяжелого. Послышался грозный звериный рык. Птицы, так
терзавшие Катю, испуганно заверещали и взметнулись вверх, оставляя
ее. Их исчезновение почти не уменьшило боли. Но Катя все равно
заставила себя встать. Отчего стало еще больнее. Когда она подняла
брата и сестру на руки, то не смогла сдержать крика, а кровь по
спине, казалось, лилась ручьями.
Но это был шанс на спасение, единственный, который Катя сейчас
видела. Так что она, шатаясь от боли и своей ноши, развернулась и
бросилась ко все еще стоящей на дорожке детской коляске. Никогда
расстояние в семь шагов не было длиннее.
И все же Катя преодолела его, постоянно слыша у себя за спиной
рык на два голоса, пронзительные птичьи крики и визгливые женские
проклятия. Усаживая двойняшек в коляску, Катя на секунду
оглянулась, чтобы посмотреть, что происходит: огромная бурая
медведица преграждала дорогу все той же премудрой, скаля пасть ей в
лицо и замахиваясь лапой всякий раз, когда женщина пыталась
двинуться; в то же время лев, тоже огромный, но по сравнению с
медведицей изящный почти до хрупкости, преследовал птиц, разрывая
их лапами и зубами. Птицы эти были созданы магически, поэтому
теперь, когда их вызвали, не могли уже далеко отлетать от хозяйки и
становились для льва легкой добычей.