Дима отстегнулся и спрыгнул из кабины на землю: спину ломило,
руки ныли так, словно он только что собственноручно перекидал
лопатой целую гору угля. Примятая трава аэродрома слегка колыхалась
под ногами. Дима постоял так с полминуты, затем снял шлемофон и
очки, протянул их улыбающемуся офицеру.
– Это себе оставь, – хлопнул его по спине выбравшийся следом из
кабины Манлеф, – теперь это твое.
Жизнь первой и единственной учебной эскадрильи третьего
авиакорпуса военно-воздушных сил Сургана была простой, как самокат,
но в то же время насыщенной и нескучной. С рассветом, когда воздух
еще прохладен и свеж, курсантов выгоняли на пробежку. Пять кругов
трусцой вокруг летного поля развеивали последние остатки
сонливости, а ледяная вода из протекавшего поблизости ручья
довершала процесс пробуждения лучше привычного Диме утреннего
кофе.
После завтрака начинались занятия. Радиостанций на сурганских
аэропланах, разумеется, не имелось, поэтому пилоты были вынуждены
заучивать наизусть своеобразный язык жестов, с помощью которого они
обменивались информацией в воздухе. Несколько часов в день
уделялось картографии – местные карты отражали географические
особенности рельефа весьма приблизительно, да и заметно отличались
от того, к чему привык Дима на земле, поэтому эти занятия были, по
его мнению, чрезвычайно важны: заблудиться в небе где-нибудь над
вражеской территорией казалось не самым лучшим финалом его воинской
карьеры. В большом ангаре, расположенном по соседству с жилой
казармой и столовой, стоял еще один «Хорнер», частично разобранный
и лишенный крыльев, – здесь будущие пилоты изучали устройство
аэроплана. Дима подозревал, что этот самолет, превратившийся в
наглядное пособие, когда-то стал жертвой не слишком умелых летунов,
расколотивших машину во время тренировочных полетов.
Хуже всего ему давались тренировки на стрельбище, проходившие
весьма любопытным образом. Курсант поднимался по приставной
лестнице почти на самую верхушку высокого дерева, одиноко стоявшего
вблизи аэродрома. Там, в густой кроне, была оборудована сколоченная
из грубых досок небольшая прямоугольная площадка. Обучающегося
усаживали в плетеную корзину, прицепленную с помощью подвижного
колеса к спускавшемуся вниз стальному тросу. На наружной стенке
корзины был закреплен пулемет. Два курсанта сталкивали эту
замысловатую конструкцию с площадки вниз, корзина, скрипя колесом и
отчаянно раскачиваясь, начинала скользить по тросу вниз, а сидящий
внутри летун пытался поразить из скорострельного орудия
расположенные на земле многочисленные картонные мишени. Алекс, уже
имевший к этому моменту неплохой опыт обращения с пулеметом, быстро
завоевал репутацию лучшего стрелка в отряде, где помимо него и Димы
числились еще три человека. А вот самому Диме эта премудрость
отчего-то не давалась совсем. Он спускался в проклятой корзине
снова и снова, но из шести раскиданных внизу условных целей попадал
в лучшем случае в три.