Аэроплан появился неожиданно – он словно выкристаллизовался из
прозрачной небесной синевы. Сначала он почти отвесно падал вниз,
затем замедлил свое движение, выравниваясь в траверзе цеппелина, и
над его пропеллером замелькал желтовато-красный огонек. В следующую
секунду в обшивку «Фальтсхеттельмарка», словно горох в пустое
ведро, забарабанили пули. Дима стиснул зубы. Страха не было – он
куда-то улетучился, растворился в пороховом мареве, остались только
решительность и злость. В него стреляют. Чтобы выжить, нужно
стрелять в ответ, вот тебе и вся философия.
Загрохотал, забился в конвульсиях пулемет, выплевывая навстречу
приближающемуся самолету врага свинцовую смерть. Палить в
подвижную, верткую цель оказалось очень непросто: спина мгновенно
взмокла от пота. Снаружи дул сильный ветер, и пули сносило в
сторону, они били «в молоко», не достигая своей цели. Дима чуть
изменил положение ствола и вновь нажал на гашетку – теперь очередь
ушла вроде бы в правильном направлении, но пилот аэроплана, положив
свою машину на крыло, уже покинул сектор обстрела.
Вытерев рукавом взмокший лоб – от пулемета, как от разогретой
печки, отчетливо веяло жаром и пахло горячим машинным маслом, –
Дима бросил взгляд вниз: в коробе еще оставалось изрядно патронов.
Повоюем.
Пилот аэроплана дал экипажу «Фальтсхеттельмарка» всего лишь
полминуты на передышку и пошел на очередной заход. Отчаянно
маневрируя, биплан стремительно возник откуда-то справа сверху,
щедро полив пулями совершенно не защищенную спину цеппелина, и
понесся к земле, пытаясь повторить этот маневр. «Зольдер» снова
заплясал в руках, но небольшой самолетик оказался шустрее – Дима
поворачивал тяжелый непослушный ствол, пытаясь догнать очередью
уходящую к земле машину, но не успевал. Вот, еще немного, еще
чуть-чуть!.. В эту минуту пулемет исторг из ствола цепь ярких
мерцающих огней, с грохотом устремившихся к уже исчезающей в дымке
цели, и затих. Однако последние вспышки трассеров все-таки
дотянулись до хвоста аэроплана: полукруглый киль брызнул облаком
обломков, и самолет, лениво встав на крыло, устремился вниз,
свалившись в неуправляемый штопор. Палубу дирижабля огласили
радостные вскрики, позади весело и оглушительно засвистели, кто-то
хлопнул Диму по спине. Оглянувшись, он увидел счастливые,
смеющиеся, перемазанные пороховой копотью лица. Даже раненый Эрдман
– и тот улыбался, баюкая пострадавшую от шальной пули руку. Однако
самого Диму охватило неприятное, затаившееся где-то в позвоночнике
ощущение: ему показалось, дирижабль понемногу теряет высоту.