Тангол впечатлял, подавлял и завораживал одновременно. Город был
не просто велик – он был огромен. Высокие каменные дома стояли
практически впритирку, соседние здания глядели друг на друга
слепыми стенами брандмауэров. Местная архитектура казалась весьма
простой, прагматичной, без излишних декоративных изысков – просто
дома, надежные и крепкие, как кузнечный молот. Мощенные булыжником
улицы довольно широки, не улицы даже, а настоящие проспекты. Только
вот зелени мало: оглядевшись по сторонам, Дима увидел лишь
несколько зажатых между глухими стенами сквериков, где росли
невысокие чахлые деревца.
– Сейчас мотор поймаем, – сказал Алекс и поднял руку. Тотчас
возле него притормозил открытый безлошадный экипаж с откидным
кожаным верхом, приводимый в движение, судя по торчащему позади
открытого пассажирского салона металлическому цилиндру,
напоминавшему помесь печки-буржуйки с самогонным аппаратом,
газогенераторным двигателем.
– В центр, – лаконично распорядился Алекс, забираясь вслед за
Димой на мягкое кожаное сиденье.
Повсюду вокруг сновали тяжелые локомобили и легкие конные
упряжки, вскоре Дима с удивлением узрел изрыгающий облака густого
едкого дыма двухэтажный пассажирский автобус, с тарахтением
ползущий вдоль тротуара, а потом мимо с жутким металлическим лязгом
прогрохотал паровой трамвай.
– Удивлен? – перехватив его взгляд, улыбнулся Алекс. – Не
поверишь, тут даже метро есть. Правда, двенадцать станцией всего, к
тому же оно узкоколейное и тоже паровое.
– Они там под землей от дыма не задыхаются? – полюбопытствовал
Дима.
– Не-а. Сурганский технический гений не дает. Туннели здесь
неглубокого залегания, строили открытым способом, под самыми
тротуарами считай. Так вот закрытые участки чередуются с такими,
где сверху свода нет, только сетка натянута, чтобы люди на рельсы
не падали. А у паровозов есть специальный клапан и резервуар, в
который весь отработанный пар с дымом поступает. Как только поезд
оказывается под такой отдушиной, клапан открывается, и вся эта гарь
уходит в атмосферу, а локомотив к следующей станции потихоньку
чухает. Жителям окрестных домов только несладко приходится всей
этой сажей дышать, но они привыкли, не жалуются. Вагоны в метро,
кстати, без окон – сурганцы считают, что в тоннеле смотреть не на
что.