Мгновение, и он уже у
противоположной стены: перекинулся в тень по соседству. От резкой
смены картинки закружилась голова, но к этому быстро
привыкаешь.
Он старался не смотреть
в окно, на башню, хотя спиной чувствовал тошнотворное притяжение,
будто кто‑то сдавливает шею и пытается повернуть голову в нужном
направлении.
Первородная
ждала.
Да, Изнанка была полна
щелей и разрывов. Высмотреть крохотную дверцу, ведущую на свободу,
не составило бы труда. В одиночку он бы это сделал, не задумываясь,
но иномирец был не один. Как Изнанка отреагирует на человека, да
еще и такого необычного – оставалось только
гадать.
Сон Первородной уже не
казался таким глубоким. Кто знает, каким фокусам она обучилась за
столетия забвения. Кто знает, как ее душа исковеркала и без того
нестабильный мир Изнанки. Какие кошмары Первая королева принесла
туда? Позволит ли она гостям уйти?
Нет, конечно. Глупо
даже надеяться.
Оставалось еще обещание
Граци, но, мрак его раздери, дурное предчувствие диктовало уносить
ноги, не соваться в Беренганд! Вернуть иномирцев домой –
благородно, но какой ценой? Ш’янт едва ли был готов ее заплатить. И
силы к нему не вернулись. Точнее, вернулись не все. Попасться на
глаза Первородной в таком состоянии – все равно что подставить шею
под удар топора.
Граци не мог знать.
Никто не мог, кроме Артумиранс, но та промолчала, так что пусть
теперь со своим ручным змеенышем сама
разбирается!
Снова шагнув в комнату,
Ш’янт вдохнул полной грудью и выглянул в окно. Скоро заалеет
восход.
И им пора было
идти.
Хватило одного касания,
чтобы мелкая распахнула глаза. Выглядела она измотанной, но еще
больше – изумленной его ночными действиями.
– На что она похожа? –
девчонка откинула покрывало и потянулась к
куртке.
Ш’янт ожидал, что она
постесняется его присутствия, но ничуть не бывало. Это походило на
смирение с неизбежным. Раз уж она не может выставить его вон, так
хоть будет делать вид, что иномирец – предмет мебели, не более
того. Впрочем, предательский румянец все равно окрасил бледные
щеки, как бы малявка не задирала нос.
Когда она затянула все
ремни и справилась с застежками, то достала из шкафа кожаный мешок
и бросила в него какую‑то книгу. Пальцы запутались в тонких лентах,
губы предательски дрогнули. Стиснув зубы до скрипа, Безымянная
поставила мешок на стол и медленно завязала.