– Уже поздно
отказываться.
– Вы даже не предложили
мне ничего, чтобы от этого отказаться! Разве я не имею права знать?
Мой дом разрушен неведомой заразой, а все, что я получаю – это
отговорки!
–
Молчать!
Голос Клаудии изменился,
стал ниже, прокатился по позвоночнику болезненной волной и сжал
затылок. Будто кто‑то замер за спиной, впился ледяными пальцами в
волосы и приложил холодные губы к уху.
– Ты подчинишься!
Или я тебя заставлю…
Май прекрасно видела,
что женщина даже не сдвинулась с места, но ощущение чужого
присутствия было настолько явственным, что кожа покрылась липкой
тошнотворной испариной.
–
Подчинись!
Вместо ответа из горла
вылетел сдавленный хрип.
Никогда!
Все ее существо
взбунтовалось, встало на дыбы, но разум подавил ярость, загнал в
дальний уголок и приказал там тихонько тлеть.
Мне не сбежать. Я
должна покориться.
Давление ослабло, а
мутное желтое марево перед глазами пошло крупной рябью и растаяло,
позволив рассмотреть безмятежное лицо Клаудии. Она повела плечами и
качнула головой в сторону леса.
Будто ничего не
произошло.
– Идем, дитя, – женщина
замерла перед плотной стеной из древесных стволов, за которыми
невозможно было ничего рассмотреть.
Стоило ей сделать шаг по
тропе, как над головой закружились крохотные стрекозы, разгоняя
подступающий мрак. Май, впрочем, не слишком обрадовалась такой
помощи. Стрекозы могли привлечь внимание местных хищников. Она
догадывалась, что именно для этого они и кружатся над свежей
жертвой.
Осторожно двинувшись
следом, Май то и дело касалась бока Цивки. Волк не возражал, лишь
иногда тихо ворчал, когда пальцы слишком сильно впивались в шерсть.
Сэхро шел впереди, так же, как и люди, окруженный облаком белых
стрекоз. Света было достаточно, чтобы осмотреться вокруг, и первое,
что привлекло внимание Май – цветы у дороги. Красные яркие пятна на
тонком стебле.
Как застывшие капли
крови…
По спине пробежала
нервная дрожь. Впрочем, Май больше волновали не цветы, а королева
здешних мест. Змея Лиль.
Она была одной из
первых, кто пришел в Рагур’ен из другого мира. Не брезговала
человечиной, не боялась оружия, ведь могла отрастить любую часть
тела в считаные минуты, и относилась к людям, как к скоту,
достойному лишь уничтожения.
Поговаривали, что
иномирцы явились из Энкула.
Были ли они теми самыми
первыми детьми, изувеченными временем, холодом и бесконечной войной
с неизведанными порождениями другой реальности, или плодами
противоестественных союзов между энкулитами и коренными обитателями
мрака – никто не знал, да и не хотел знать. Иномирцы презирали и
ненавидели людей.