Белые стрекозы метнулись
в сторону и выхватили из мрака лицо Клаудии.
***
Артумиранс откинулась на
подушки и прикрыла глаза. В комнату робко скользнул солнечный свет
– слабый, но показавшийся ей огненной плетью. Оставалось только
отвернуться к стене, свернуться плотным клубком и закрыть лицо
руками. Волосы разметались по клетчатому тонкому покрывалу.
Нестерпимо хотелось пить, но еще больше – вернуться к книге. Она
всегда звала, вгрызалась в душу, вырывая сочные
куски.
Невозможно противостоять
дару, можно лишь смиренно подчиниться.
Артумиранс усмехнулась.
Так же она думала и о судьбе, но ведь только что подсказала
девчонке лучший исход из возможных. Хотелось бы, чтобы Звездочка
воспользовалась ее советом, иначе быть беде.
Ш’янт проглотил бы ее и
не подавился. Провидица же дала этим двоим шанс. Видит мрак, даже
эгоистичный король заслуживал его.
Это испытание не
преподаст ему урок, если желанное тело достанется без борьбы. Пусть
повоюет за свое возвращение. Глядишь, он получит куда больше, чем
мог мечтать, если проявит терпение. Книга так
сказала.
Жаль, нельзя
делиться знанием, а можно лишь намекать.
В дверь постучали, но
Артумиранс не шелохнулась. Стук был данью вежливости. Если бы Граци
захотел, то мог бы входить в дом, когда пожелает, но он предпочитал
оставлять ей хотя бы иллюзию выбора.
Шуршание чешуи по
половицам, слабый звон стекла и тягучее бульканье. Так вода льется
в бокал. Граци не приносил вино. Знал, что Артумиранс не любит его
сладковатую терпкость, напоминавшую кровь.
Не было сил. Слабость
накатывала волнами, собираясь похоронить Артумиранс под собой.
Провидица почувствовала слабое прикосновение к плечу, хотела дать
знак, что не спит, но не успела. Граци бережно перевернул ее,
заставил разжаться и раскинуть руки. По телу пробежала крупная
дрожь, мучительная боль резала глаза. Только он знал. Только Граци
видел, какой ценой ей даются эти сновидческие
подсказки.
Больше
никто.
Пальцы сжали шею,
приподняли податливое, ватное тело. Перед взором проплыло смуглое
лицо, темные чайные глаза, полные пламенного блеска. Он весь –
живой огонь. Он весь – тепло и жизнь. Какая ирония, что это пламя
слабо ему подчинялось.
Артумиранс
почувствовала, как губ коснулась холодная влага, как она толчками
проникла в горло. Медленно разжались тиски головной боли,
прояснился взгляд. Вода эта была особенной. Граци всегда знал,
когда достать из запасов сокровище, раздобытое через третьи руки по
баснословной цене. Специально для нее.