– Все просто! – девчонка
выразительно повела плечами, будто говорила с толпой дураков. –
Невероятная жажда жить и неугасимое желание вырвать тебе горло,
тупая ты дрянь.
– Я буду пытать
тебя, пока не скажешь, зачем явился!
– Ты собралась пытать
воздух? Сильное заявление.
Клаудия старалась дышать
ровно, хотя в груди все кипело от ярости. Она чувствовала, что еще
немного, и богиня просто сомнет смертное тело, превратив его в
кучку пепла.
После войны Ш’янт
пропал, а Первородная забылась сном. Нелепая прихоть судьбы свела
ее с исчезнувшим королем. Свела и выплеснула на голову полное ведро
холодного ужаса. Не было таких слов, какими можно описать
абсолютное подчинение, когда тело перестает тебе
принадлежать.
До того момента иномирец
был лишь легендой. Кто‑то утверждал, что Первородная развеяла его
дух, а кто‑то верил, что Безумная Зима жив и лишь ждет момента,
когда вернет себе прежний облик, чтобы занять
трон.
От воспоминаний о первой
встрече к горлу подкатил ком тошноты, а щеки обдало жаром стыда.
Клаудия пыталась убедить себя, что случившееся – дурной сон, а
позднее с яростным упорством изучала техники, которые могли
защитить ее от чужого вторжения. Тело должно было принадлежать
только ей, и точка!
В голове всплыла давняя
жаркая клятва, брошенная ею в запале, когда лишь благодаря удаче
она смогла вернуть контроль.
Я сделаю все, чтобы
ты никогда не разгуливал среди смертных!
Клаудия верила, что с
возвращением Первородной не только выиграет весь мир, но и
призрачная власть этого отвратительного выскочки, наконец,
развеется, как дым. Уж королеве удалось бы найти управу на этот
бестелесный отброс! Ведь с какой стороны не посмотри, а пока Ш’янт
был жив, пусть даже и в таком виде, люди не могли бы спать
спокойно.
Монстры всегда
оставались монстрами!
– На этот раз тебе не
уйти.
– Если я правильно
помню, то это ты ушла в прошлый раз, – от пристального
взгляда волосы на затылке встали дыбом. В алой глубине бушевали
настоящие грозы, казалось, что еще чуть‑чуть, и в сердце Клаудии
ударит молния, – лично я никуда не собирался.
Девчонка провела рукой
по раскрытому дневнику.
– Ты, кстати, дрянной
переводчик.
Хотелось закричать,
чтобы он оставил книгу в покое, чтобы убрал грязные лапы от труда
ее жизни. Наблюдать за девичьими руками, перебиравшими страницы,
было так же омерзительно, как и знать, что Ш’янт провел здесь не
один день. Он ходил по ее кабинету, жил в нем, прикасался к ее
вещам, дышал этим воздухом, прокляни его
Пожинающий!