Граф Дарем, прикрываясь
дипломатической неприкосновенностью, долго строил из себя невинную
овечку, кидал смутные намеки о неких тайных договоренностях со
мной... Но когда в подвалах Тайной Канцелярии ему доходчиво
объяснили, что в связи с неизбежностью скорой войны все преференции
остаются в прошлом, все его личные заслуги теряют свою
актуальность, а рассчитывать на хорошее отношение после всего
произошедшего — непростительная глупость, он быстро сдулся и
заговорил по-другому. Рассказ английского посла не отличался особой
длиной, был предсказуем. Но по решению Высшего Совета, его
результаты были немедленно опубликованы в воззвании к народу. С
этого момента Российская Империя официально разрывала все
экономические и политические соглашения с Англией. Наше
дипломатическое представительство спешно сворачивало все дела в
Туманном Альбионе и возвращалось на родину.
Граф Дарем, как и весь английский
дипломатический корпус, прежде с немалыми удобствами размещавшийся
на территории столицы, после многочисленных допросов принудительно
отправились на родину с пожизненным запретом пересекать впредь
границы Российской Империи.
Все попытки английского государства
окольными путями узнать хоть что-либо об участи, постигшей Маргарет
Йоркскую, строго пресекались. Она стала подданной России, и я, как
ее император, был вправе самостоятельно разбираться с ее судьбой,
которая была незавидной...
Кожеозерский женский монастырь —
место, овеянное легендами. Новое пристанище императрицы
располагалось почти в полутора сотнях километров на юго-восток от
города Онеги Архангельской области, на Лопском полуострове, который
омывается водами озера Кожи. По преданиям, в этом пустынном месте
еще в начале царствования Иоанна Четвёртого поселился священноинок
Нифонт- муж строгой, подвижнической, уединенной и благочестивой
жизни. Обитель, что своей святостью и слухами о неких чудесах
начала привлекать множество паломников, со временем переродилась в
монастырь. Спустя десятки лет он стал женским, причём, самым
закрытым и строгим из всех существующих ныне в Империи, устав его
не допускал ни малейших послаблений в отношении его невольных
послушниц типа Марго. Перешептывались, что в стенах этого монастыря
сгинула не одна строптивица, посмевшая пойти против
высокопоставленной родни.