Я так и не
понял, мне ли она свои планы открывала, или сама с собой
договаривалась. Только всё пошло не так, как хотела
лобаста.
Ещё на
опушке леса Верея навела на мальчишку простые чары. Теперь видеть
его могла лишь она, да мой друг варгин. Мне мальчик на её руках
казался невесомым маревом. Обманом зрения на ярком свету, не
более.
На подходе
к Медовому Яру женщина поставила малыша на землю и строго-настрого
велела идти с нею, за юбку держаться, пока в избу не войдут. А уж
там пусть прячется, куда пожелает, она после отыщет.
Но стоило
нам приблизиться к избе старосты, как хозяин сам показался на
крыльце. Лицо его было мрачнее тучи.
— Явилась,
— процедил он, скрестив на груди руки. — Опозорила меня на всю
деревню, бестолковая баба.
—
Баженушка, о чём толкуешь? — Верея подошла к крыльцу с ласковой
улыбкой.
Но муж
хмурился и не сходил с места. Будто вовсе впускать её не
собирался.
— Зачем в
лес с пришлым потащилася? На лобасту поглядеть твои любопытные
глазищи захотели? Аль ещё какие приключения искала? — Бажен скривил
губы. — Мало тебе от нечисти досталось. Ещё захотелось? Так я тебе
устрою.
Он говорил
негромко, но зло. И на его сердитые речи из других домов высыпали
соседи. Все стояли в стороне и с интересом наблюдали за
развернувшейся историей. Редкие скандалы в таких маленьких деревнях
сродни праздникам. Потом месяцами судачить будут промеж
собой.
—
Баженушка, — Верея снова улыбнулась, словно не понимала чёрных
намёков. — Так ведь Лех... того... убил лобасту сегодня поутру. А я
за земляникой ходила.
— Где же
туес с ягодами? — он перевел налитые кровью глаза с жены на меня. —
Где голова нечисти?
Я
выпрямился. Заложил большие пальцы за пояс. Хотел сказать, что
изрубил нечисть в капусту, да в Омут и швырнул, где ей самое место.
Но женщина меня опередила.
— Так ведь
он нёс её, а она страшная была, как смерть, — молвила Верея, а сама
старалась встать так, чтоб никто не заметил, как шевелится подол её
жёлтого сарафана. — Ну я испугалась. Заорала. Туес выронила где-то
в папоротниках и бегом. А Лех меня нагнал и показал, что бояться
нечего, что мертва нечисть. Ну я и упросила его отделаться от
уродины и не тащить в деревню такую пакость. И как мы из лесу
вышли, то к реке пошли и в воду выкинули. Пусть щуки её обглодают,
окаянную.