Он любил помогать людям обрести своё место в жизни, но,
совершенно точно, не имел привычки тратить время на то, чтобы
распутывать чужие психологические проблемы.
Постучав пальцами по порту, он вздохнул. Было весьма досадно: он
увидел в Дереке некоторый потенциал и теперь с ощутимой жалостью
ставил на этом потенциале крест.
— Досадно, досадно, — проворчал себе под нос он, хмурясь.
Конечно, пристроить такого типа будет куда как проще — кому не
нужен расторопный и желающий всячески угодить помощник? — но
всё-таки...
— Всё-таки крайне досадно... — повторил тихо Этрэн, щурясь и
пытаясь понять, не упускает ли он из виду какой-то простой
выход.
Пара минут раздумий привела к тому, что выход, пусть и весьма
неочевидный, в его голову забрёл.
Приняв решение, он выглянул наружу, в кают-компанию, и
позвал:
— Тэн!
От группы что-то жарко обсуждающих купцов и офицеров отделился
молодой человек с недлинными слегка вьющимися тёмными волосами.
— Дядюшка? — с некоторым недовольством переспросил он — уж очень
увлёкся спором и не хотел отвлекаться.
На самом деле, они не приходились друг другу родственниками, но
семьи их были весьма близки, отсюда и вошло в привычку это
обращение.
— Зайди-ка, — кивнул к себе Этрэн.
Молодой человек с сожалением обернулся на оставленный им галдёж
и подчинился.
За тридцать лет своей жизни Райтэн твёрдо уяснил одну вещь:
хочешь, чтобы какое-то дело было сделано хорошо, — сделай его сам.
Во всяком случае, любая попытка делегировать кому бы то ни было
какие бы то ни было задачи всегда вызывала у него досаду: всё
делалось не так, не в срок, не тем способом, приводило не к тому
результату.
Связано это было не столько с тем, что Райтэну попадались
бестолковые исполнители, и даже не с тем, чтобы был он так уж
требователен. Дело скорее упиралось в необычный творческий тип
мышления, в виду которого Райтэн ненавидел готовые стандартные
решения и постоянно изобретал новые пути и методы.
Но в большом деле, как ни крути, в одиночку не справишься.
Поэтому, ворча, скрипя и обзывая (чаще про себя, а порою и вслух)
исполнителей идиотами и дегенератами, Райтэн всё-таки спихивал
часть рутины на тех, кто подвернётся.
Узнав от Этрэна, что на корабле есть пассажир, который может
писать по-анжельски, Райтэн отнёсся к информации весьма
скептически. Он заранее был уверен, что из этой затеи ничего
толкового не выйдет, но морская жизнь стесняла его в поисках
помощников, поэтому лучше уж попробовать дурного иностранца, чем
копаться самому.