- Хе! – услышала Аише и рванула к домику – вдруг напал кто!
Но за поворотом увидела полураздетого мужчину, который размахивал палкой в разные стороны.
Зажав рот рукой, круглыми большими глазами наблюдала она за ним, забыв о ведре с водой в руке – так ее зачаровало зрелище точно выверенных движений. Одна рука, та, плечо которой было ранено, работала не в полную силу, но Киаран, закусив губу, махал и махал ею, зажав палку до побелевших пальцев.
- Хе! – вырывалось у него из груди при каждом движении. – Хе!
Эвон как благородные-то истязаются! – невольно подумала девушка, покачав головой. Ну да у них свои игрища, простым людям недоступные. Ишь ты, так и машет, так и машет!
Киаран долго еще упражнялся, то выскакивая вперед, то отступая назад, взмахивал руками, кидался в стороны, потом упал в траву, тяжело дыша, и замер. Грудь его вздымалась, сердце колошматилось как сумасшедшее. Раньше он бы и внимания не придал, часами разминаясь в специально оборудованном зале с братом или другим противником, а тут десять минут попрыгал – и все, упал на землю и лежит, враг может голыми руками брать.
Все это время, с момента, как тело деда опустилось в могилу и до сегодняшнего дня, в голове его один за другими зрели планы по выходу из лесу. То, что тут оставаться нельзя, он понял, когда спустился в погреб, пока Аише ходила за водой. Запасов было на несколько дней – крупы не самой лучшей, для кур еще приготовленной, да пары рыбин сушеных, оставшихся с прошлого года. Девушка сама ловить не умела, а он был слишком слаб, чтобы с батогом стоять в ледяной воде – итак едва оправился от болезни. Рысь выручала их однажды, притащив зайца. В тот день Ая сварила похлебку, которой они досыта набили животы, а остатки мяса съели назавтра – хранить его силы воли не было – за зиму изголодались.
Пора было принимать решение. Вернее, Кир его принял – следовало идти в село или город, а оттуда добираться до столицы и искать, с кем передать весточку родственникам, если они еще не почуяли его по всплеску магии. После той искры при падении он никаких всполохов в себе не ощущал, но надеялся, что и по ней его смогли засечь. Если вообще ждут еще. А то, может, списали давно в умершие, да и забыли.
- Надо уходить, - начал он разговор тем же вечером. – Здесь нас ждет голодная смерть. Я видел там в погребе остатки муки, ты напеки лепешек, их возьмем с собой, да крупу, и выдвинемся, пока погода хорошая. А то так и сгинем здесь.