Управителю
пришла в голову безумная идея. И он хотел уже было открыть рот и
озвучить ее, но побоялся... Поэтому лишь кивнул,
соглашаясь.
— Я дам ему
свободное передвижение по замку, потому что он сидит взаперти уже
больше сезона, — тихо продолжил граф. — Но более я не могу ничего
предложить ему. И ещё — нужно снять с нашего гостя мерки. Пусть
портнихи сошьют по ним пару костюмов. А то негоже выпускать его в
замок в одной рубахе низшей прислуги, будто конюха. Тем более скоро
прибудет королевский посол. А теперь иди, мне нужно
отдохнуть.
Него
осталось только раскланяться и покинуть спальню. Громко шаркая
ногами по коридору, он держался за поясницу и думал. Что мешает
графу просто усыновить рыбачка и сделать его Тастемара, раз уж он
пришелся ему по душе? Разве самого графа не взяли в свое время из
обычной семьи? Впрочем, старый управитель привык помалкивать, когда
требуется, поэтому умолчал и об этой безумной идее. Все-таки его
господин умен и знает, что делает. Так что на все его воля, решил
Него.
Когда он
вновь возвращался с кряхтением на верхний этаж, дабы снять с гостя
мерки, то услышал музыку. Видимо, Леонард как раз пробудился, решив
начать день с серебряной флейты. Из его спальни просочилась
печальная одинокая мелодия, и в нее зачарованно вслушались все.
Даже Уильям встрепенулся, ибо ему никогда ранее не доводилось
слышать ничего столь изящного. Стоя посреди коридора, Него с минуту
послушал, послушал, а после грустно вздохнул и укоряюще качнул
головой.
Следующим
утром Йева, проснувшись, побежала навестить отца. Войдя после
стука, она полюбопытствовала о его здравии. Граф отложил книгу
«Рекогносцировка», а затем неожиданно весело улыбнулся.
— У меня
все хорошо, дочь моя. Еще пара дней — и буду здоров. Спасибо, что
поинтересовалась о здоровье своего отца. А ты себя как чувствуешь?
— вкрадчиво спросил он.
Не
ожидавшая встречного вопроса Йева слегка растерялась.
— Да
подойди ближе, не бойся.
— Хорошо,
отец, — она присела на кровать.
— Это
замечательно. Знаешь, вчера я спросил Уильяма о ваших отношениях,
можно даже сказать, что припер беднягу к стене.
— Отец,
я...
— Спокойно,
я не против ваших заигрываний, тем более, что вы уже это сделали.
Дело молодое. Но хочу тебе кое-что сказать, — он понизил голос,
сказал уже серьезно, шепотом. — Во-первых, не смей ни слова
говорить ему о наших планах на дар Гиффарда, — дочь кивнула. В ее
зеленых глазах сияла радость, она взяла отца за руку и нежно
погладила. Граф же продолжил. — А во-вторых, все, что вы делали и
будете делать, станет очевидным для всех старейшин, включая и меня,
после передачи воспоминаний Уильямом через Гейонеш.