— Я рад,
что тебе понравилось, Вериателюшка, — смущенно произнес он. —
Интересно, а если ты в кобылу обратишься, а потом снова в человека,
с сандалиями что случится?
Она
застыла. Воздух вокруг нее задрожал, и она вмиг обратилась в
красиво гарцующую темно-мышастую лошадь. Ещё мгновение — и перед
Уиллом запрыгала, извиваясь, демоница с высунутым из зубатой пасти
языком; а секунду спустя снова заплясала девица, на ногах которой
красовались сандалии.
Тут
Вериатель вновь стала серой лошадью и, скакнув боком, остановилась
перед Уиллом.
— Ты
хочешь, чтобы я залез на тебя? — удивился он.
Кобыла
громко заржала, а ее копыта стали отбивать камни. В раздумьях
Уильям почесал затылок. Все-таки он знал Вериатель уже более семи
лет. Ну не утянет же она его на дно после всего! А вдруг утянет?
Наконец, решившись, он неумеючи схватился за гриву и спину и вполз
на нее. Однако только стоило ему коленями зажать ее бока, как весь
мир вокруг смазался — кобыла, как ураганный ветер, помчалась в
горы.
Мимо
мелькали малые и большие речушки... зеленые деревья, звериные
тропы, шумные водопады, грохотавшие над самым ухом... складки гор,
напоминающие морщины...
Все
оставалось позади так быстро, как и появлялось.
В силах
Уилла было лишь прижаться к лошадиной спине, хватаясь за
шелковистую гриву, чтобы не свалиться и не разбиться. Тут из-за
старых сосен показалось Сонное озеро. Кельпи несла своего всадника
прямо к нему. Не успел тот вскрикнуть, как она оттолкнулась от
берега в грациозном прыжке. Через мгновение над головой рыбака
сомкнулись темные страшные воды, а его грудь сдавило с такой силой,
что он непроизвольно выдохнул.
В воде
лошадь обратилась в страшного демона. Почувствовав, что коснулся
илистого дна, Уилл оттолкнулся от него в отчаянной попытке всплыть.
«Обманула, я погиб!» — успел подумать он. Но тут его ухватили за
ворот рубахи жуткими зубищами и потянули вверх. Рубаха не выдержала
и разорвалась... Тогда кельпи обратилась уже в девушку и, обхватив
руками тонущего, с нечеловеческой силой поволокла его к поверхности
озера.
Вынырнув,
Уильям судорожно закашлялся, выплёвывая остатки воды. Когда он
добрался до берега, то, обессиленный от пережитого, упал и принялся
хватать ртом воздух, как выброшенная рыбина. От его рубахи остались
лохмотья, а на ноге грустно телепалась лишь одна
сандалия.