Взором он
нашел седовласого воина, который помешал ему.
Взвыв, Хорд
скакнул к воину, который уже спешился, лишенный копья. Однако тот
оказался быстрее. Он ловко извернулся от атаки, а рука его
неумолимо взмахнула мечом. Пролетев мимо, оборотень упал на землю —
и уже не встал. Ему глубоко рассекли бок, так силен был седовласый
воин, так стремителен. Кровь его окропила холодную грязную землю. В
предсмертных судорогах Хорд, на теле которого еще виднелись голые
проплешины, втянул воздух. Желтые глаза закрылись — и он последовал
за своими детьми, братьями и отцом во тьму.
— Спасибо,
отец, — произнес перепуганный Лео, к которому начинали возвращаться
и его самоуверенность, и тщеславие.
Однако
подоспевший на выручку Филипп ничего не ответил. Он только взглянул
на сына холодным взором, в котором умело укрылось разочарование.
Затем, вытащив из бока павшего огромного волка копье, он поспешил
вглубь поселения, где добивали прочих.
Все
закончилось очень быстро.
Малых
детей, как и женщин, стариков и мужчин закололи до того, как многие
из них обратились. Некоторые успели укрыться в жилищах. Но, в конце
концов, все пали под сплоченным натиском копий и мечей. Со стороны
отрядов графа Тастемара погибло всего лишь десять гвардейцев —
ничтожно малое количество по сравнению с двумя сотнями
оборотней.
Когда
солнце поднялось над восточными холмами, тихая смерть уже
обосновалась в поселении. Меж домов лежали горы трупов. Густую
звериную шерсть трепал налетевший осенний ветер, который также гнал
по небу черную тучу. Не ушел никто — открытая местность давала
хороший обзор — копья, мечи,
стрелы настигали беглецов до того, как те успевали
скрыться.
— Милорд,
что делать с телами? — спросил Жель Рэ.
— Сжечь, —
мрачно ответил Филипп, ощупывая глазами каждого убитого. — Вместе с
деревней.
Рыцарю еще
не доводилось лицезреть вервольфов воочию, поэтому на
полуобращенных мертвецов он глядел в суеверном ужасе. Эти
искаженные лица, когда глаза еще человечьи, а нос и пасть —
звериные; эти вывернутые наружу конечности, будто человека поломало
в нескольких местах; эти нагие женщины, странно изогнутые, — их
побоится коснуться даже отъявленный мерзавец... Сэр Жель Рэ качнул
головой, затем передал приказ графа дальше, а сам же вернулся к
своему лежачему коню, чтобы выразить почтение — он не позволил
оборотню добраться до своего седока, бил копытами, кусался. Конь
хрипел, пытался поднимать сильную шею, но силы его были
исходы...