— Ах вот
как, гримы, значит...
— Да.
Похоже, вам придется отправиться в Оврантанор, чтобы объяснить
вождю, что гримы не могут переносить тяжести.
— Объясню,
доходчиво, — граф хмыкнул.
— Пап... А
если мост на Западном тракте поврежден рекой, не надобно ли вам
выехать чуть раньше, чтобы добраться до дальнего Восточного
моста?
— Да, так и
сделаем. Как только спровадим посла, то все вместе отправимся в
Йефасу.
— Все? —
переспросила Йева.
— Ты тоже,
моя любимая дочь. Я принял окончательно решение, что передам дар
Гиффарда тебе.
Но вместо
слов благодарности, которые Филлип ждал от своей дочери, он увидел,
как та смертельно побледнела. Схватившись за рукав черного
отцовского котарди, обшитого золотыми воронами, а другой — за
кушетку, она, казалось, вовсе перестала дышать. Ничего не понимая,
граф всмотрелся в ее объятые ужасом черты лица, пока, наконец, не
догадался о причине. Из его груди раздался то ли вздох, то ли
стон.
— Дочь моя.
Я же предупреждал тебя не питать иллюзий касаемо нашего незваного
гостя. У ваших отношений нет будущего, пойми.
— Дело не
только в Уильяме, — вполголоса, почти шепотом, ответила Йева. — Я
никогда не стремилась к этому дару, отец, он мне не нужен!
Передайте его лучше Леонарду, который так страстно жаждет
его...
— Я не буду
этого делать. Гиффард предупреждал меня и раньше. Говорил, что мой
сын не достоин дара, но я верил, упрямо надеялся, что с годами он
поумнеет. Однако когда дело дошло до настоящего сражения, я увидел
то, что было скрыто от моего взора. Так что дар нашего Гиффарда
примешь ты, дочь моя, — в голосе графа звенела сталь. Он попытался
строго посмотреть на свою дочь, но получилось у него скверно. Так
уж выходит, что при всем желании отцов иметь сына, зачастую сильнее
всего они лелеют именно дочерей.
— Не
нужно... — тихо, моляще шепнула Йева. — Пап, я и так вас люблю, и
без всякого дара... Не нужно мне никакое бессмертие.
— Что за
дети. Один жаждет, но не достоин, вторая отказывается, — проворчал
устало Филипп, отвернувшись к окну.
В комнате
повисла долгая тишина. Стало слышно слуг, занятых работой по замку:
шуршание березовой метлы, скребки, топот. По коридору то и дело
кто-то ходил, живо переговариваясь — да и вообще, замок будто дышал
этой жизнью. В конце концов, молчание нарушила Йева. С мольбой в
глазах посмотрела на своего отца, а тот, почувствовав взгляд,
повернулся к ней.