Когда
последний крестьянин понял, что демон пощадил его, он разрыдался
еще пуще — уже от счастья. Ему казалось, он спасен. Правда, не
ведал он, что его жизнь оборвется еще до наступления ночи, когда в
темницы спустится сам граф.
***
В это время
Йева вошла в кабинет, где находился отец. Он придирчиво оглядывал
содержимое окаймляющих стены кованых сундуков. Хотя переписка со
старейшинами и хранилась в его личных покоях под семью замками, но
граф проверял скорее сам факт излишнего любопытства своего
помощника.
— Это ты
открывала сундук?
— Какой? —
спросила Йева.
— Этот,
резной, с отчетами по бывшему феоду Гиффарда.
— Да, Базил
просил. Уильяма не интересуют земельные вопросы наследования,
отец.
— Хорошо. В
другие сундуки тоже не заглядывал, вижу. Наш гость даже слишком
честен, — вздохнул граф. — Присядь пока на кушетку.
Пока он
заканчивал осмотр, его дочь терпеливо ждала на кушетке в
напряженной позе. Она вспоминала тот отторгающий взгляд, когда Уилл
отстранил ее от себя. Так и просидела Йева, погруженная в тяжелые
раздумья, пока Филипп не приземлился рядышком. Ласково улыбнувшись,
он погладил ее по спине. Соскучившаяся по отцу, она прильнула к
нему, обвила нежно руками. От этого взгляд графа потеплел, и он
нежно поцеловал дочь в макушку, вспоминая, как вез маленькую
рыжеволосую девочку из Далмона, девочку, которая с первого дня
стала называть его «папой».
— Пап, я
очень скучала, — тихонько сказала Йева.
— Право же,
из-за Уильяма я в этом году так редко выезжал из замка, что должен
был надоесть тебе.
— Как вы
можете так говорить? — в ее голосе
слышалось шутливое ворчание, но без намека на какую-либо
обиду.
— Как
Уильям себя вел, пока меня не было?
— Как
обычно: засиживался в вашем кабинете по полдня, из-за погоды никуда
не выходил, читал в своей спальне. Или в моей. Домосед...
— В том,
что у вас в мое отсутствиебудет
одна кровать на двоих, я и не сомневался, — Филипп печально
вздохнул, обнял дочь еще крепче. — А что по отчетам?
— В Алмасе
вышла из берегов река Брасо, затопила храмовые земли. Из Нового
Тавинна сообщили, что мост через горное ущелье на Западном тракте
порушен. В Высоком Коффе жаловались на пропажи жителей — вы сами
знаете, отец, чья это заслуга. В Далмоне убили суккуба, которая
совращала местных мужчин за еду и одежду. В Аливье стая гарпий
спустилась с гор и утащила с полей шесть коров и пастуха. Ну, а в
Оврантаноре гримы, по словам вождя, обворовали местный храм,
вынесли оттуда все подаяния людей, накопленные за год. Вождь
сожалеет, что не сможет передать налог в казну графства, — Йева не
выдержала и улыбнулась от такой нелепости.