— Да,
бабушка Удда, вот же они.
—
Где?
— Да вот, —
Уилл показал на стол. — Тут, как вы и говорили, черный глаз,
поперчник, зимолюбка, ортил-трава. Травы разобраны по небольшим
льняным мешочкам. Когда все будет готово?
— Громче
говори... Ааа, поняла. В следующую полную луну. — Удда перебирала
травы, подносила их к подслеповатым глазам, а после нюхала. — А это
не черный глаз, а обычный трутник!
Она достала
из связки одну травинку, затем с фырканьем бросила её в горящий
очаг. Наконец, через время она удовлетворенно снова разложила травы
по мешочкам и обратилась к гостю, который все это время терпеливо
ждал.
— Как
здоровье твоей матушки? Как она перенесла эту зиму?
Старуха
снова украдкой посмотрела на возмужавшего Уильяма, на его открытое
красивое лицо, ум на высоком челе и честные глаза. «Эх, повезет же
какой-нибудь девице с таким мужем», — подумалось ей.
— Плохо,
бабушка, плохо. Эту зиму перенесла очень тяжело, шла кровь из носа,
по ночам просыпалась и не могла дышать. Я переживаю за нее. Боюсь,
с каждым годом ей все сложнее переносить эту болезнь. Весной
становится лучше, вот сейчас она практически не кашляет... И только
летом и осенью обычно чувствует себя здоровой, — Уилл грустно
посмотрел на лежащие на столе травы, перевел дыхание и продолжил. —
Когда мне было семнадцать лет, матушка лишь чувствовала себя чуть
хуже зимой да время от времени покашливала. В мои двадцать она уже
встречала зиму сильным кашлем, ее то лихорадило, то знобило. Потом
вы стали давать травы, и ее вроде отпустило в один год... Но вот
сейчас, спустя еще три года, она стала кашлять кровью и говорит,
что болит в груди, часто задыхается. Что же будет дальше,
бабушка?
Удда с
сочувствием посмотрела на него и погладила его по плечу, потому что
выше, увы, рука у нее уже не поднималась, да и Уильям был
высок.
— Мальчик
мой, мы не вечны... Рано или поздно все к Ямесу уходим. Меня вот он
чего-то не забирает. Все жду и жду, и так каждую зиму. А весной,
как потеплеет, вроде и жить снова хочется! Твоя матушка умница,
смогла вырастить двух сыновей после ужасной смерти мужа и потери
дитя под сердцем. — У старухи вдруг заблестели от слез глаза, и она
вытерла их грязным рукавом платья. — Уильям, ты бы лучше о своем
счастье подумал! Ты молод, читать умеешь, у тебя все впереди, а
прозябаешь в деревне.