За дверью,
которую успел запереть Уилл, задвигались большие мохнатые тела.
Поскребли когти, послышалось глухое рычание; дверь досадно
заскрипела. Пока Уилл подпирал ее тяжелым вещевым сундуком, жена
Малика истерично махала травами перед носом Нанетты.
— Сынок,
что происходит? — матушка открыла глаза. — Я видела какой-то
страшный кошмар...
К ней
вернулось сознание, взгляд прояснился, и она в ужасе вскрикнула.
Перед собой она сначала увидела свою поврежденную руку, затем и
разодранное бедро сына, с которого сквозь штанину сочилась
кровь.
— Так это
был не сон? О, Ямес, пощади нас... Где мой Малик?
— Спит
сладким пьяным сном в Вардах, — процедил сквозь зубы
Уилл.
В его
разорванной ране огнем пульсировала дикая боль; нога плохо
слушалась, и ему тяжело было ступать на неё. Уйти точно не
получится, напряженно думал он, к тому же он будет помехой для
уходящих.
Снова
грохот — кто-то продолжал ломиться в дом. Но дверь была добротной,
из толстой доски — прадедушка Уилла в свое время не пожалел сил,
чтобы построить надёжное жилище для своей семьи. Но даже эта
прочная дверь не задержит вурдалаков надолго.
— Дверь
долго не выдержит, — Уильям повернулся к женщинам. — Слушайте меня.
Когда дверь сломают, я их отвлеку. А вы выходите через сени и
направляйтесь к Вардам. Они не пойдут за вами. Матушка, перевяжи
себе руку плотной тканью, чтобы они не учуяли запаха крови. Там в
лесу у тропы встретите кого-нибудь из наших. Они вам
помогут.
— Сынок, а
ты? — Нанетта расплакалась и кинулась к сыну.
— Я вас
догоню, — солгал Уилл. — Матушка, быстро перевяжи руку, как я
сказал!
Женщины
занялись поврежденной рукой, перевязывая ее купленными на ярмарке
тканями. Чувствуя все более усиливающуюся боль, Уильям с трудом
взобрался на второй ярус и взял заготовку для факелов. Больше для
обороны там ничего не нашлось — одни удочки и охотничьи
приспособления на мелкую дичь.
С трудом
спустившись, он зажег факел от огня в очаге. Затем прислушался,
понимая, что вурдалаки до сих пор ломятся в дом с улицы.
— Уходите!
— он открыл заднюю дверь, ведущую к огороду, и выпустил
семью.
— Уильям!!
— Нанетта рыдала, Шароша всхлипывала и держалась за
живот.
— Я вам что
сказал!
Женщины
покинули дом. Шароша помогала Нанетте идти, придерживая.
Затем Уилл
поплелся, тяжело волоча ногу, будто бревно, в другую комнату с
зажженным факелом в левой руке. Он встал напротив двери и видел,
как она соскочила с одной петли. Еще удар. Дверь накренилась, и ее
вырвало, опрокинув за вещевой сундук.