—
Что еще? — насторожился Бартлет.
—
Там было очень много следов, у озера... Кажется, Виддлор говорил,
что видел чьи-то следы. Эй, Виддлор! Что ты там
рассказывал?
Подошел другой воин, пухлый, с жидкими
темными волосами.
—
Да. Там были другие следы обутых ног... Но по размерам они походили
на детские или женские.
—
Твой отец охотник? Расскажи подробней, где ты их нашёл и как они
выглядели?
—
Да, он учил меня читать следы, — гордо ответил воин. — Берег там
каменистый, но чуть дальше — земля. Уже у ельника я нашел две пары
следов — одни в сапогах, явно мужские, а другие либо женские, либо
детские, в чем-то легком, похожем на сандалии. Те, детские,
постоянно прыгали и скакали, передняя часть ступней вдавлена,
стерта — следы кружили вокруг мужских. Некоторое время эти двое
сидели на земле, а после разделились. Мужчина взобрался на коня и
направился на восток, а женские или детские следы вернулись назад,
на полянку, к воде. Что странно, я обошел все озеро, но от озера
эти следы не отходили...
Все
сходилось. Скорее всего это были женские следы. Но все
же.
—
Приведите мне старого служителя Вардцев, — приказал быстро Бартлет.
Он вспомнил, что старик что-то говорил о демонах.
К
нему в шатер, куда она зашел, привели пожилого мужчину в балахоне,
худого как скелета, с осунувшимся лицом и очень полными губами.
Лицо его осенял знак Ямеса — черная черта от лба к подбородку.
Служитель почтительно склонился перед грузно рухнувшим в кресло
коннетаблем.
—
Ты говорил, что этот Уильям с демонами якшается? — обратился к нему
сурово Бартлет. — Расскажи-ка подробнее.
Старый служитель, втянув голову в плечи, с
раболепием посмотрел на сидящего перед ним коннетабля. За долгие
годы Бартлет хорошо научился разбираться в людях и знал, что
обладатель столь угодливого взгляда выложит всё по первому
требованию, да ещё и мать родную продаст, если та ещё жива. И
служитель принялся ему рассказывать о том случае, когда Уильям
явился еще в юношеском возрасте домой изодранным и грязным, а в
корзине у него лежала радужная форелька. Не поверил тогда служитель
в ложь касаемо падения в реку. Все годы он чувствовал, что душа
Уильяма нечиста, похотлива, что водится он с демонами и демоницами,
беспорядочно совокупляясь с ними, очерняя Ямеса.
—
Ему двадцать три... — шипел служитель и плевался слюной. — Подаяния
не носил. Ни одной невесты у него не было за эти годы. В хороводах
не участвовал на весенние праздники нашего бога. Все молодые
пляшут, смеются, успевая и молиться, когда надобно, а он сидит на
лавке — только молчит, зыркает из-под бровей. Его плясать зовут, а
он отнекивается. И в леса уходит при каждом случае. Ходил я за ним
как-то...