Так-то оно так, уже закидывают удочку, но мне нужен тренер,
которому я могу доверять. Это главное. Антону я доверяю. Но,
конечно, это не отменяет требований смекалки, сноровки,
расторопности, всякого рода знаний и прочих качеств
тренера-оруженосца. Пусть учится, набирается опыта, заводит
знакомства. Вот и сейчас он будет жить вместе с Орестом Аверкиным,
участником турнира, шахматистом и шахматным тренером. Полагаю,
через самое непродолжительное время у них начнется обмен опытом,
«меняю фунты на рубли».
А пока мы вышли на вечернюю прогулку. Москва — город спокойный и
безопасный, улица Горького — не какой-нибудь Бродвей. Ну, и два
парня — это два парня. Антон крепкий даже с виду, с пяти шагов ясно
— человек в армии делом занимался, а не картошку чистил. А я, что
я... Я готов к труду и обороне, вот. Между прочим, без норм ГТО
звание мастера не дают, так что я удачно весной на стадион «Динамо»
зашел.
Прошли совсем немного — и пришли к Музею Революции. Только улицу
перейти. Закрыт, конечно, по позднему времени. Нужно будет
заглянуть.
— Ты так интересуешься революцией? — спросил Антон.
— Интересуюсь. И, кстати, до революции в этом доме был Аглицкий
Клоб, в котором Александр Сергеевич Пушкин регулярно проигрывался в
карты. Сто сорок лет назад Пушкин стоял на этом месте и думал,
зайти, не зайти... А теперь здесь мы, и такого вопроса перед нами
нет. Закрыто.
Мы ещё погуляли, и повернули назад, в гостиницу. Режим дня есть
необходимое условие для успешного выступления в турнире, учит
Михаил Ботвинник. Кто-кто, а он шахматное дело знает туго.
Антон пошел налаживать контакты с соседом по номеру, а я — в
свой полулюкс. По пути посмотрел доску объявлений. Открытое письмо
жены Кереса убрали. Моего ответа нет. Ну, и не нужно. Много чести
для Марии Августовны.
В гостинице, кстати, участников не так и много. Во-первых,
изрядная часть их москвичи, а у остальных есть в столице родные и
близкие, у которых те и остановились.
Из-за дверей номеров слышна музыка. Программа «Время», девять
часов. Не рано, но и не слишком поздно.
Гостиница большая, и, как во всякой порядочной гостинице, есть в
ней холлы и даже салоны для того, чтобы проживающие могли собраться
и культурно провести досуг. В таком вот салоне я даже пианино
нашел. Не мешало бы настроить, ну, да чем богаты. Я подсел к
инструменту и минут двадцать музицировал. Стараюсь при каждой
возможности, чтобы не забыть, как это делается. Дома-то ждет
любимый «Блютнер», но я-то не дома.