В связи с предстоящей эвакуацией базы, эсминец Ленин на заводе
«Тосмаре» за несколько дней кое-как подлатали. Новый нормальный нос
ему, конечно, не приделали, но приставили кусок носа, примерно
подходящий по размеру, от какого-то торгового судна и выполнили
весь комплекс сварочных работ в кратчайшие сроки. Кое-как починили
и котельное оборудование. Получалось, что эсминец теперь вполне мог
дойти своим ходом до того же Моонзунда. И его тоже включили в
эвакуационный план. Сам завод быстро разбирали. Рабочие трудились в
три смены. Они снимали все оборудование, которое могли погрузить на
корабли. Сначала погрузка происходила только по ночам, но летние
ночи не были ни длинными, ни достаточно темными, поэтому через
сутки начальство решило производить погрузку круглосуточно. Тем
более, что к тому моменту сверху уже спустили точные сроки
эвакуации.
В ответ на донесение, Лебедеву 29-го июня пришло распоряжение из
РОШ подключиться к боевой работе по прослушиванию радиоэфира. У
начальства имелись подозрения, что немецкий флот что-то затевает.
Анализируя радиограммы, поступающие с подводных лодок, наблюдающих
за перемещениями кораблей противника в районе Гданьского залива,
начальник разведотдела Балтфлота Игорь Добрынин сделал вывод, что
активность вражеского флота значительно усилилась. Потому Александр
теперь сам долгими часами просиживал в радиорубке эсминца вместе с
радистами, как человек, хорошо знающий немецкий и английский, он
мог услышать что-то важное из открытых радиопереговоров,
осуществляемых между шкиперами иностранных торговых судов открытым
текстом.
В этой связи, Александр вспомнил интересный факт, что, несмотря
на идущую войну, многие капитаны и береговые службы обменивались
незашифрованными сообщениями. Причем, шифрованием сообщений часто
пренебрегали даже командиры боевых кораблей. Он вспомнил факт из
той, прошлой войны, когда советские подводники открыли боевой счет,
и субмарина С-11 потопила 19-го июля 41-го года в районе Паланги
немецкое судно. В тот раз подтверждение успешности этой атаки было
услышано в радиоэфире, потому что удалось перехватить переговоры,
идущие открытым текстом между экипажами немецких кораблей,
осуществляющими спасение моряков с потопленного судна минной
разведки.
Слушая эфир лично и опросив судовых радистов, Лебедев услышал
несколько интересных сообщений о перемещениях каких-то больших
боевых кораблей в Готенхафен и обратил внимание, что доля
шифрованных сообщений за последние дни значительно увеличилась.
Александр жалел, что у него нет немецкой шифровальной машинки
«Энигма». И он уже прикидывал, где такую машинку советским флотским
разведчикам можно будет раздобыть в самое ближайшее время.