— Я иное слышал, — возразил старик, — будто прозвали их так
потому, что до Атреева мора Пелопоннес процветал, а македны
разбойные, о которых ты, верно, добрый человек толкуешь, жили на
севере в великой бедности. Их иные и за людей-то не считали.
Хотя говорил старик на здешнем языке чисто, в его речи чудилось
нечто необычное. Она отличалась от разговоров поселян, как
небелёный плащ из грубой шерсти от тонкого покрывала, что соткано
на станке в царских мастерских прежних великих правителей.
— Так и верно, что не люди, — сказал рыжий, — люди по-людски
живут себе, а этим только бы жечь да резать. Не зря своего бога
Губителем прозвали.
— Менойтий Кривой его видел, — сказал щербатый парень, — в
Амиклах. Стоит медный бог, в сто локтей высотой.
— Поменьше, — с улыбкой поправил парня старик, — всего-то в
тридцать.
— Да и то страшилище, — сказал щербатый, — одно хорошо — не
иначе как ослаб он давно.
— Почему? — спросил старик.
— Ну как? О «голодных» уж сколько лет ничего не слышно, стало
быть, и жертвы ему приносить некому.
— С чего ты взял, уважаемый? — прищурился старик.
— Так говорю же, почитай три десятка лет о них ни сном, ни
духом.
— Ошибаешься, — возразил старик, — и жертвы есть и жрецы. И бог
этот не Губитель вовсе. Иное его имя — Отвращающий зло, а ещё
Потрясатель народов.
— Потрясатель народов... — скривился плешивый, — как по мне, так
не лучше Губителя.
— Бог Трои это, а теперь и многих племён по обе стороны от
Эфиры, — добавил старик, — вот ты, уважаемый, говоришь так, будто
эти разорители пришлые во времена деда твоего свирепствовали в
Пелопоннесе, а сейчас навроде как нету их. Делись куда-то. Так?
— Ну, вроде так, — кивнул щербатый.
— Так, да не так. Не делись они никуда. Здесь остались
басилеями. И в Амиклах, и в Спарте, и в иных местах по всему
Пелопсову острову. Вокруг вас живут, неотличимые почти.
— Врешь, дед. Я нашего басилея знаю, он не из этих. Сейчас и на
суше, и на море спокойно. Не стало разбойников. И засухи, слава
богам, нет. Урожай хороший.
Старик покачал головой.
— А зачем твоему басилею теперь разбойничать, когда он басилей?
Ты и так отдашь всё, что ему потребно. Этим твоим «голодным»
Пелопоннес в ладони упал, как спелое яблоко. Как дар богов. Потому
и не «голодные» они уже. Не зовутся больше старым именем. «Люди
дара» они теперь. А иначе ещё — «Люди копья». Копьём же дар взяли,
ну и созвучно в вашем языке, что так, что эдак. Или не слышали
такое прозвание?