Доля Евдокии походила на долю многих казацких жен – тревожиться,
ждать и молиться за защитника и добытчика. А еще привечать
всяческие заботы и хлопоты, ибо они теснят из головы страх раннего
вдовства. Куда приложит женщина праздные силы души? Евдокия всю
себя отдала обожаемой дочери Иванке, найдя в этом счастливое
спасительное средство против скудости мужниной любви. И зерна
благородства и разумения замечательно взошли на доброй почве.
Последний год все чаще Евдокия видит, как дочь томится и печалится,
но мать не обронит нечуткого намека, дожидается, пока юное сердце
не откроется своей волей.
Не все запорожцы живут одной лишь войной и оставляют жен на
маету одиночества и пытку искушений. Есть и другая кагорта.
Принадлежащие к ней селятся в деревнях среди крестьян и мирным
трудом добывают свой хлеб. Гром походных барабанов собирает их лишь
для больших и редких кампаний. Эти казаки смело берутся за любое
дело и неизменно становятся лучшими строителями и землепашцами,
ковалями и кожевниками, плотниками и колесниками, рыбаками и
охотниками. Дома их полнятся всевозможным добром, хотя горницы не
украшены, как у Ефрема, дорогими военными трофеями – мечами
дамасской стали, турецкими коврами да резным стеклом венецианской
работы.
2
Грядет война, предстоит поход. Это слухи. Но казак знает, слухи
о приближении войны верны всегда. И с ляхами можно воевать, и
татарам нос утереть, и евреев пощипать. Легко начать войну, да
кончить ее мудрено. Жизнь привольна, как степь, пенится, как
днепровская волна.
Походу предшествует пиршество, и оно начинается с песен. Украина
звенит песнями. Искусные голоса, какими столь богат этот край,
лучше всяких картин и книг представят мощь и красоту великого
народа, его горе и веселье, слезы и смех. И даже в сердце сурового
рубаки проникнут нежные звуки цветущей страны и не потонут в
бешеной музыке битв.
Ефрем и верные его друзья с утра разложили костры в степи,
запасли поленья, привезли бараньи туши, хлеб, окорока, сало,
зелень, бочки с медом и горилкой. Уселись вкруг. Бандурист заиграл,
запел.
“Оставляю тебя, моя милая, одному
богу.
Жди меня, пока возвращусь из дальней
дороги”.
Казаки слушают. Бритоголовые, усы свисают до самых ключиц.
Загорелые худощавые тела обнажены по пояс. Широкие плечи. Мускулы
рук вздуваются, выдавая силу огромную, достойную, по-пустому не
растрачиваемую. У каждого сабля за поясом.