Бобби ткнулся палкой мне в колено, измазав клетчатые брюки, и я,
отвлекшись от тяжелых мыслей и дикого желания покурить, снова
кинула ее, развернулась и пошла в замок. Пес поскакал следом.
Навстречу мне в холле попался Ирвинс. Такое ощущение, что все
дворецкие в мире обладают сверхъестественным чутьем на хозяев и
способностью возникать на их пути. Он тут же крикнул лакея, чтобы
тот вымыл пса, сам принял на руки мой промокший дождевик — голубой
в желтых цветах — и зонт.
— Моя госпожа, желаете что-нибудь? — почтительно поинтересовался
старый слуга, размещая вещи на вешалке и предлагая мне туфли.
— Нет, — слишком резко пробурчала я. Но эмоции взяли верх. — Да.
Проводите меня к лазарету, Ирвинс. Там ведь сейчас находится…
госпожа Руфин?
Дворецкий заколебался — я чувствовала это, — но склонил голову и
пошел вперед.
Зачем я пошла туда, как отвергнутая склочная жена, ищущая
бабской драки? Устроить скандал? Выбросить ее из замка? Уничтожить
парой высокомерных фраз, облить презрением? Или посмотреть в лицо
своему страху и своей невозможной ревности?
Я толкнула дверь лазарета, что располагался на втором этаже; не
дожидаясь Ирвинса, вошла внутрь. Здесь было очень чисто и тихо:
молоденькая медсестра замерла, поднося ко рту чашку с чаем;
почтительно встал из-за стола и поклонился пожилой врач. В стороне
приветствовал меня молодой мужчина с нашивкой виталиста, но я уже
увидела чуть приоткрытую дверь одной из палат, направилась к ней и
распахнула створку.
И посмотрела в лицо своему гневу.
Я видела Софи Руфин мельком, когда еще глаза не были застланы
туманом ненависти и обиды, и запомнила ее рыжей и очень красивой.
Сейчас, приподнявшись на койке, на меня с ужасом, щурясь, смотрела
изуродованная молодая женщина, похожая на старуху из-за слезающей с
лица, плеч и рук кожи и красных и серых пятен после обморожения.
Все это уже подживало — то есть бинты сняли, оставили только мази и
виталистические процедуры. Красными оказались и глаза, губы ее
вообще были похожи на какие-то клочья, волосы потускнели и
напоминали паклю. Она со страхом прижимала к себе двух девочек,
таких же рыжих, как она сама, и от Люка в них не было ничего. Это и
неудивительно, если они были рождены не в браке, но я смотрела на
них и понимала: нет, не его. Ни малейшей черточки.