Данзан Оюнович не был сентиментален, но периодически вспоминал
свой институт и лошадей, оставленные лаборатории и незавершенные
опыты. Но, как настоящий ученый, умел расставлять приоритеты и
подавлять ненужные сожаления.
— Итак, что мы имеем, — проговорил Черныш, расправившись с
яблоком. В обустроенной как гостиная маленькой пещере-келье (будь
проклят Алмаз и бывшие друзья из старшей когорты, день и ночь
пытающиеся отследить его) находилось около пятнадцати заговорщиков,
и фрукты поглощал не он один. Большую часть соратников тоже накрыло
проклятьем: кто-то участвовал в похищении специалистов для
изготовления взрывчатки, кто-то — в выяснении графиков правителей,
кто-то — непосредственно в закладке орвекса или приведении
взрывателя в действие. Сам Черныш проходил сквозь щиты, накрывающие
усыпальницу на Холме королей и ипподром в Терлассе, незадолго до
мероприятия, бросал стазис на охрану, чистил им память и открывал
проход для тех, кто устанавливал взрывчатку. И все это время
напряженно держал глушилку — то один коллега из старшей когорты, то
другой периодически пытались засечь его. — А имеем мы двух мертвых
королей и практически вычищенный род Иппоталии. Жаль, что с ней
произошла осечка.
— Как и с большинством правителей, — пробормотал Оливер Брин,
невольно тронув катетер на кисти. Маг-виталист тоже не мог пить и
от этого, как и от напряжения последних недель, сильно осунулся и
постарел, напоминая уже не зажиточного аптекаря, а работника службы
похоронных услуг.
— И цели мы, по всей видимости, не достигли, — продолжил Черныш
невозмутимо.
— Думаю, у нас обнадеживающие новости, — осторожно возразил
Брин. Осторожно не потому, что боялся Данзана Оюновича (были в
Брине при его невзрачности и твердость духа, и уверенность в своей
правоте), а потому, что при всей погруженности в общее дело весьма
трезво относился к оценке результатов. И не любил
шапкозакидательских настроений.
— Помимо открытия большего, чем обычно, количества порталов? —
осведомился Данзан Оюнович.
— Да. Я не стал сразу вам говорить, собирал информацию. Первое:
мы все, даже я, хотя крови Черного во мне какие-то капли, ощущаем
усиление голода и потребности подпитаться, как бывало, когда
открывался крупный переход между мирами. Если бы мы посещали храмы,
как легализованные темные, возможно, и не почувствовали бы, но
сейчас…