И правильно. Нечего им там было делать — в страстной утренней
неге сына Воды и Воздуха и дочери Огня.
Дошло солнечное утро и до Рудлога. Там, по заснеженным городам и
весям, уже кипела жизнь: спешили люди — кто на работу, кто по
магазинам, — и в воздухе витало предвкушение наступающего праздника
Поворота года и скорой весны. Шумел и дворец — к празднику
готовились и здесь. Тихо было только в Семейном крыле: королева и
принцессы еще не проснулись после вчерашнего шаманского обряда по
возвращению сестры и ночных откровений, связанных с их матерью.
Только принц-консорт Мариан Байдек встал, как обычно, в половине
шестого и отправился на зарядку с гвардейским полком.
Высветило солнце и крутые склоны гор Бермонта, пробежалось по
снегам и хвойным лесам, разбрасывая радужные искры, по разноцветным
ярким домам столицы и достигло медвежьего замка. На каменном плацу
уже занимались берманские и рудложские гвардейцы, и отголоски
зычных команд подполковника Свенсена долетали до окон покоев короля
Демьяна. Он спал рядом с женой, и пусть она была сейчас мохната и
четырехлапа — не было слаще ему сна.
Через полчаса он проснется, потрется щекой о холку супруги,
вдыхая ее запах и подавляя желание обернуться. Поднимется, не
моргнув глазом, воткнет себе в руку иглу из выданных шаманом
Тайкахе — и только выступившая испарина, на мгновение пожелтевшие
глаза и мелькнувшие клыки покажут, как ему больно, — а затем пойдет
заниматься нелегкими королевскими делами. Много их запланировано на
сегодня. А матушка, леди Редьяла, будет следить за Полиной и
обязательно сообщит, если она снова обернется в человека.
В столицу Блакории солнце пришло позже. Король Гюнтер нехотя
одевался, тяжеловесный и мрачный поутру. Его тоже ждали дела, и он
мечтал о том времени, когда старший сын вырастет, получит
образование, и можно будет удалиться от дел. Гюнтер очень переживал
смерть сестры, винил себя и Луциуса, и предстоящая церемония памяти
не прибавляла ему добродушия. А еще ему очень хотелось поделиться
своим горем с Иппоталией — но он и так выбалтывал ей в постели
слишком много государственных тайн, слушал советы, и его счастье,
что он сам интересовал царицу куда больше, чем его секреты или
возможность влиять на управление страной.
Наконец добралось солнце и до Маль-Серены. Высветило остывшее за
ночь море, заиграло на серых волнах бледными пятнами, коснулось
спины вынырнувшей из прохладной воды царицы Иппоталии. Она была не
одна — с ней в море пошла наследница, Антиопа, — и две любимые
дочери Синей набирались сил перед дневной церемонией. Сегодня
праздновали годовщину коронации Иппоталии, и всему семейству
предстоял проезд по улицам и конные игры на огромном стадионе.