А когда проснулась она, сонная и раскрасневшаяся, с прилипшими
от жары ко лбу волосами и посмотрела на него зелеными туманными
глазами, в которых были и воспоминания о прошедшей ужасной ночи, и
усталость, и смиренная готовность идти дальше, а потом улыбнулась
подбадривающей улыбкой, так похожей на улыбку Михея, — Макс понял,
что не имеет права погибнуть, прежде чем выведет ее отсюда. Потому
что без него она точно никуда не дойдет.
Тротт там же, в пещере, заставил ее еще раз попытаться вернуться
на Туру, но ничего не вышло. Как и до этого, как и после этого.
Богуславская несколько дней после ночного перехода была
необычайно тихой и испуганной — и в глазах ее появилось какое-то
новое, серьезное и печальное выражение. Она периодически остро
поглядывала на Макса, но молчала, пока он не выдержал:
— Спрашивайте, Алина.
Принцесса покачала головой и ничего не ответила. И только ночью,
привычно уже прижавшись к нему спиной в очередной норе, пахнущей
сухим мхом и древесной щепой, тихо проговорила:
— Нам ведь не выбраться отсюда, да, лорд Макс?
— Вы внезапно осознали серьезность нашего положения,
Богуславская? — с намеренным едким недоумением произнес он. — Мне
казалось, скорость вашего мыслительного процесса быстрее.
Их голоса в маленьком убежище, вокруг которого расстилалась
ночь, звучали глухо и почти неслышно.
— Не бурчите, — прошептала она укоризненно и затихла. Но не
заснула — и Тротт, скривившись, коснулся ее руки и сказал:
— Это сложно, Алина. Но не невозможно. Мы не должны были дойти
даже до холмов — но мы дошли и прошли их. Надеюсь, удача и дальше
будет нам сопутствовать, а я сделаю все, чтобы вы вернулись на
Туру.
Ее пальцы в его ладони дрогнули.
— Как хорошо, что вы есть. — Она тяжело вздохнула, явно
заставляя себя расслабиться, и нарочито бодро поинтересовалась: — А
вы возьмете меня на стажировку, когда мы вернемся?
— Возьму, Алина.
— И в лабораторию свою пустите?
— Конечно.
Она хмыкнула.
— Вы сейчас все что угодно пообещаете, да?
— Да, — принцесса не видела его мимолетной улыбки.
— Я подумаю, что у вас попросить, — пробормотала она довольно. —
Потом. Обязательно что-нибудь придумаю.
На следующий день она снова была собой — любознательной и бодрой
Богуславской. Только глаза оставались взрослыми — так бывает у
побитых жизнью подростков и у бродячих собак. Но иномирянские слова
повторяла бойко и опять сыпала вопросами.