— Неужели все здесь говорят на одном языке? — удивлялась
принцесса. — У нас на одном материке несколько десятков языков и
диалектов, а здесь — один?
— Это империя, — объяснил Макс. — Которая существует очень
давно. Поэтому есть умирающие местные языки и есть общий, на
котором в основном и говорят. Свою роль сыграло и постоянное
подтопление материка. Каждый год многие поселения снимаются со
своих мест и идут в центр, а там языки перемешиваются,
ассимилируются.
У принцессы оказалась превосходная память, и сейчас, спустя три
недели, она уже худо-бедно могла изъясняться на языке Лортаха.
Иногда Макс требовал разговаривать с ним и отвечать ему только на
лорташском, и Богуславская очень забавно воспринимала это как вызов
— она упорно пыталась объясниться даже в то время, когда ее словарь
состоял из пары-тройки сотен слов. Впрочем, она любила вызовы, это
он заметил.
В округе было спокойно. Сейчас они пробирались по чаще, где
старые папоротники росли так кучно, что охонгу было не пройти. Но
здесь отсутствовали источники воды — к ближайшей речушке беглецы
должны были выйти завтра к вечеру, а пока приходилось экономить то,
что есть во флягах, и обходиться без умываний.
Наступила темнота, на листьях папоротников замерцал отблеск
первой поднимающейся луны. Принцесса шла молча, сосредоточенно,
почти не пыхтя, — теперь они двигались еще пару часов после
наступления темноты, чтобы оторваться от преследователей. Она,
конечно, устала и, когда думала, что он не видит, терла глаза и
тихонько вздыхала. Но после того как Макс скомандовал: «Привал», —
уселась на землю, вытерла лицо влажной тряпочкой — воды во флягах
оставалось чуть больше половины, — немного отдохнула и без
напоминания тяжело поднялась на ноги. Заниматься.
Одновременно с изучением языка Тротт начал учить ее бою с ножом.
Оружие принцесса держала неправильно, как бить — не понимала,
училась с трудом и долго не могла себя заставить замахнуться на
наставника. Она ранилась о лезвие, роняла острый нож на ноги, с
ужасом отбрасывала его, если нечаянно царапала Макса, и отчаянно
злилась оттого, что у нее не получается. Вот и сейчас: стоит, сжав
рукоятку слишком далеко от лезвия и чересчур высоко подняв руку, —
из такого положения не вгонишь оружие под ребра или в живот, а сил
пробить ребра у нее точно не хватит.