— А что тут скажешь, Дмитрий. Твоя правда. Коленька за ум взялся
и в науку вгрызся, как голодный в краюху хлеба.
— Во-от. А ты говорила «иноземец, иноземец», — передразнивая ее,
произнес царь. — А оно вишь как вышло. Этот де Вержи как нельзя
кстати свалился.
— Верно. И мальца к себе привязывает всеми доступными способами,
— вовсе не разделяя благодушного настроения старшего брата,
отозвалась Ирина. — Платье на Коле немецкое, разве что парик
дурацкий не напялил. Но зато уже начал отпускать волосы на
европейский манер. Скоро в хвост забирать станет, как девка какая.
Из Немецкой слободы, считай, не вылезает. И все-то ему там нравится
да пригожим видится. Часами готов внимать о том, как в тех Европах
все обустроено. А паче всего в Новом Свете. А уж байками о
разбойниках морских так и вовсе заслушивается. Пару раз, случилось,
не одернул тех, кто в его присутствии поминал «русских варваров».
Пусть и говорили те о мужичье. Но ить подданные, православные. Вот
ведь какое дело. Девку под Колю подсунули, чтобы слаще ему среди
немцев было. А еще эти корабли. Ведь через них он к наукам
потянулся. И как бы беда именно отсюда и не пришла.
— Ох, Ириша, вот как погляжу я на тебя, так столько жути
понагнала, прямо страх берет, — покачав головой, не без иронии
заговорил царь.
Покряхтел, устраиваясь поудобнее. Сестра тут же поспешила ему
помочь. Тяжко братцу. Но тот недовольно покосился в ее сторону.
Благодарно кивнул и сам же придал телу нужное положение. Больше
всего на свете его сейчас злила беспомощность, и он всячески ей
сопротивлялся, пусть и выходило не всегда.
— Платье немецкое? Так на себя посмотри. Во что одета?
— Я огульно европейцам не подражаю, беру только то, что
удобно.
— Ну так и Николаю удобно в европейском платье. Парик же этот
вшивый на себя не напялил. Вот гляжу я на тебя и диву даюсь. Вроде
и не цепляешься за седину далекую, но Коле отчего-то крылышки все
время норовишь укоротить. Немцы? Ну так еще прадед наш, Грозный,
заложил первую Немецкую слободу. Чай, не был дурнем-то. И мы ой как
много почерпнули у европейских народов. И нам еще есть чему
поучиться. Корабли? — Дмитрий Первый безошибочно указал рукой в
нужную сторону и выпалил: — Море по сию пору зовется Русским, а
русские на его берегу только рабами и появляются. И как на том море
встать, коли корабли не строить? Мы уж трижды Крым воевали, и снова
воевать придется. Потому как мало что выход к морю нужен, так еще и
татары все время набегами своими земли наши разоряют.