Хмурым мартовским вечером «Катран»
растворился в сгущающихся сумерках. Экипаж, предупрежденный о
шестидневном вояже, не знал главного — у входа в пролив лодка не
остановится и тайно пойдет дальше.[11]
— Ваше высокоблагородие! — старпом,
прибалтийский немец Конрад Карлович Ланге, ссыпался в центральный
пост под утро, орошенный брызгами, с солеными мокрыми усами и
бакенбардами. — Разрешите доложить. Видимость не менее двух миль.
На горизонте пара дымов. Под перископ опасаюсь — остатние льдинки
плавают.
— Штурман, сколько до
Босфора?
— Сто десять миль прошли, ваше
высокоблагородие. Стало быть, сто восемьдесят пять
впереди.
Берг поднялся на мостик. В марте не
верится, что Черное море — место русских курортов. Помощник не
ошибся. Дым на левом траверзе можно не брать в расчет. А судно
прямо по курсу, если оно направляется в Одессу, Крым или Керченский
пролив, непременно увидит «Катрана». В водяных валах,
перекатывающихся через палубу и окатывающих вахтенного мириадами
капель, льдин не видно. Но если остались, перископу хватит и
одной.
— К погружению стоять!
После задрайки люка капитан спросил
у старпома:
— Господин лейтенант, ваши действия
для выполнения задачи быстрого и скрытного выхода к
Босфору?
— Для совершенной скрытности
погружаемся на шестьдесят футов и идем до темноты со скоростью три
узла.
— Отставить. Через десять часов
«Катран» полностью разрядит аккумуляторы. Пока вода закипит,
дрейфовать прикажете?
— Никак нет. Последние два часа под
перископом и духовой трубой на электричестве.
— Кто нас под воду гонит, Конрад
Карлович? Можем принять балласт и нырять лишь в близости судов,
ненадолго и не выстуживая котел.
— Ваше высокоблагородие, пока в
пределах пяти миль нет парусов, дозвольте на девяносто футов
нырнуть, корпус проверить.
— Дельно. Приступайте.
Проектно лодка должна до ста
пятидесяти держать и поболее. Рабочая глубина в тридцать ярдов
укроет от взрывов снарядов и под килем броненосца позволит
вместиться.
— Осмотреться в отсеках!
«Катран» не подвел. Нарастание
давления, почти в три раза большего, чем у поверхности воды, он
перенес, как цирковой богатырь, разминающийся двухпудовой гирей с
кряхтением и усмешкой в усы — коли нужно, возьму на бицепс еще
полстолько.
— Всплытие на перископную
глубину!
Боцман приподнял рубку над водой, в
перископ показались мачты и трубы. Скоро винты парохода почуял и
слухач. Берг велел офицерам также глядеть. В мирное время задача
лишь в избежании столкновения.