Дым обнаружился ближе к Батуму,
поутру, когда мазут переливался в «Акулу». Заглотав последние
капли, лодка отдала швартовы. Макаров отправил на нее командовать
Лещенко: пусть мичман набирается опыта.
Капитан турецкого парохода при виде
«Константина» и двух субмарин мигом отправил команду к шлюпкам,
даже флаг не спустив. Русская призовая команда неторопливо заняла
брошенное судно, оценила груз, подняла давление в котле, и новое
приобретение РОПиТа взяло курс на Севастополь.
— К бухте идти прикажете, ваше
благородие?
— Ждем, лейтенант. Экономим мазут и
уголь. Шлюпки часа за три догребут до порта. Если там стоит
смельчак, которому мы достойны внимания, сам выйдет. Время на нас
играет. Пусть приз подальше убежит.
Дымы показались часов через шесть,
зато сразу три. Решительно двигались в сторону «Константина».
Возможно, турки опасались нового минного заграждения, не ведая,
какую предупредительность к ним проявил генерал-адмирал, и
надеялись спугнуть минзаг. Когда проступили очертания броненосного
корпуса, Макаров понял, что разинул рот на слишком крупную рыбу. За
железным османом коптило небо нечто некрупное, но явно скоростное и
броненосное.
— Удираем, лейтенант. Сигнальте
лодкам следовать рядом с нами, по приближении эскадры развернуться
и встретить торпедами. Но удираем не торопясь. Катерам готовность.
Их тоже будем спускать. Против трех кораблей задействуем все
силы.
«Константин» развил девять узлов,
субмарины пристроились по бокам. Турки разогнались до одиннадцати
или двенадцати, быстро сокращая расстояние. Броненосец выстрелил
первый раз миль с двух.
— Приглашение к знакомству.
Принимаем, Олег Васильевич? Сбрасывайте до шести узлов, катера на
воду. Лодкам — зайти вперед, развернуться и атаковать.
Личное изобретение
капитан-лейтенанта позволяло спустить катера на шести узлах. Но для
подъема необходимо полностью сбросить ход — тут ничего не
поделаешь.
С мостика «Константина» неудобно
наблюдать, что творится за кормой. Макаров повесил бинокль на шею и
вышел на палубу.
Под ярким майским солнцем катера с
красными днищами и желтым верхом споро хлопались в волны. Трубы
дымят, пар уже рвет стенки котлов. В центре каждого маленького
кораблика — по одной духовой торпеде Уайтхеда — Пилкина. С
богом!
Капитан-лейтенант проследил за
скорлупками с щемящим сердцем. Не подлодки — от опасности в глубину
не уйдут. За толщей воды от снаряда не спрячутся. В Севастополь не
вернутся, угля на каждом не больше полтонны, бочонок воды и ни
крошки еды. В каждом офицер-гардемарин, кочегар, рулевой и минер.
Говорить «осторожнее» — пустое дело. Глаза горят, зубы блестят.
Утонут, а турка прихватят на дно.