— Помолимся за упокой его души, сын мой, — прогудело из-под
коричневой хламиды.
Тяжеленный ящик с тушей бандита и ста двадцатью фунтами золота
перекочевал из повозки в железнодорожный вагон.
— Клянусь печенью моей бабушки, сэр Алекс, — прошептал Том, едва
переводя дух. — Почему не выбрали ублюдка поменьше?
— Тогда на фоне его худых ребер вес золота был бы еще
заметнее.
В полупустом пароходе до Бреста Берг лично обрил голову Малышу
начисто.
— Теперь волосы отрастут равномерно. Никто не заметит твою
тонзуру, святой отец.
Ковбой придирчиво осмотрел облысевший череп и горестно
заключил:
— А пока я буду напоминать беглеца из тифозного барака.
К началу июня французское судно доставило путешественников в
Питер.
— Добро пожаловать, господа, в город моей юности, — торжественно
провозгласил Александр, когда на горизонте показался лес мачт от
Васильевского до Канонерского островов. — Надеюсь, родина примет
меня если и не с распростертыми объятиями, то хоть бы не пинком под
зад.
_______________________________________________________________
1
Американская миля равна 1760 ярдам,
или 1609,3 м.
Морская миля равна 1852 м, кабельтов
равен одной десятой морской мили, или 185,2 м.
Узел — единица измерения скорости
судов на море, равен одной морской миле в час.
Ярд равен трем футам, или 0,9144 м,
фут равен 12 дюймам, или 0,3048 м.
Сажень равна 7 футам, или 84 дюймам,
или 2,1336 м, либо черт знает чему, ибо на Руси было свыше десятка
разных саженей. В данном тексте — морские сажени, равные 6 футам,
или 2 ярдам.
Верста — 500 саженей, около
километра.
Американский фунт равен 0,45359237
кг, русский фунт меньше, он равен 0,40951241 кг.
Примечание автора: цените
метрическую систему.
Глава вторая
Мама! Единственная в мире женщина,
которая не предаст, не отвернется, будет ждать всегда. Даже уйдя за
порог вечности, взирает на непутевого сына с небес, мучаясь от
невозможности напутствовать, накормить или хотя бы ночью подоткнуть
одеяло.
— Саша!..
Увядшая вдова, пережившая мужа в
шестидесятом и проводившая в море обоих сыновей, плакала на широкой
груди младшего сына, не веря своему счастью. Он смущался и терзался
угрызениями совести, что писал редко, не вспоминал часто и лишь
ныне сподобился приехать.
Пережив первый тайфун материнской
радости, Берг представил спутников: