— Мои коллеги и боевые товарищи,
мичман Джон Рейнс и старшина Томас Вашингтон.
Мария Генриховна радостно привечала
обоих, сдержав удивление при виде редкого в Питере темнокожего или,
как их здесь называли, арапа. Гости изрядно оробели. Несмотря на
добытое в Алабаме богатство, частично привезенное с собой, частью
осевшее в сейфах Нью-Йоркского банка, они смущались роскошеством
особняка, смотревшего фасадом в темную воду Екатерининского канала
неподалеку от Театрального моста. Алекс всегда рассказывал о себе
неохотно. О родовитом прошлом семьи никогда не упоминал, лишь
вскользь обронил, что отец был адмиралом и брат служит на
флоте.
Прежние связи отца и стали отправной
точкой в поиске единомышленников. Александр осторожно расспросил
маму, кто из старых знакомых в фаворе у властей и на дистанции
доступности.
— Как же, из отцовских Федор Петрович
не забывать изволят, — мгновенно сориентировалась опытная
родственница морских офицеров. — На Рождество и день ангела
всенепременно поздравляют. Ныне в науках начальник, с великим
князем накоротке.
— Федор Петрович — это адмирал Литке?
С которым отец на «Новой Земле» по северным морям ходил?
— Он самый. Высочайшим повелением в
графское достоинство возведен. — Мария Генриховна отхлебнула чаю. —
Что ж твои гости, Сашенька, скромничают?
— Простые парни, матушка. Извиняйте
их, к питерским гостиным непривычные.
Мысль начать с прославленного
географа оказалась правильной. Крайне занятый по службе полный
адмирал, президент Академии наук, вице-президент Русского
географического общества, обладатель других столь же
обременительных постов Фридрих Бенжамин фон Литке откликнулся
немедленно, как только получил письмо от сына старого друга. Он
принял Берга и Рейнса в кабинете академии на Кадетской набережной,
близ Стрелки Васильевского острова.
— Рад вас видеть, Александр
Маврикиевич.[2] Возмужали,
батюшку вашего напоминаете, с которым в Николаеве много раз
встречаться пришлось. Жаль, конечно, что ваша карьера не сложилась.
Михайлов — как есть форменный мерзавец. Ваш благородный уход его не
спас. Утонул, стервец, в Балтике в пятьдесят восьмом или пятьдесят
девятом. Стало быть, конфуз исчерпан. Добро пожаловать домой,
капитан Берг!
— Увы, ваше сиятельство. На флоте
Соединенных Штатов дослужился лишь до старпома корвета.