Снова мощный взрыв.
— В первом отсеке поступает
вода!
— Во втором отсеке поступает
вода!
Ланге протиснулся в нос. Помпы
справляются. Пока. Хлором попахивает, замочило-таки аккумуляторные
ямы.
Все хорошее когда-нибудь кончается.
Плохое тоже — иногда. Наконец, разрывы утихли. Машинное доложило,
что огонь потух. «Катран» на восьми узлах идет к
Балаклаве.
Двое погибло: помощник механика в
корме от электротока и матрос в носу ударился головой о задрайку.
Отравленных дымом, обожженных, ушибленных — половина команды.
Подлодка изранена и беззащитна, напади бакланы — заклюют. А
настроение бодрое. Пусть знает турок — бонные укрытия, большая
скорость хода, охота на броненоске, никакие другие преграды от
подлодки не спасают. Она похозяйничала снаружи и на рейде, потом
ушла, хоть соль на хвост посыпай.
Тем не менее, слушая на протяжении
двух суток непрерывно поступающие сообщения о ранениях «Катрана» и
принятых временных мерах, абы дойти до Крыма, капитан-лейтенант
подумывал, что заключительная часть эскапады — излишество. Но вслух
не произнес, экипаж должен свято верить в непогрешимость
командира.
____________________________________________
13
Карло Коллоди опубликовал
«Приключения Пиноккио» спустя четыре года после описываемых
событий. Судя по мучениям о превращении бревна в подобие человека,
автор явно служил на флоте и воспитывал личный состав.
Глава пятая
Обновленный «Константин»,
вооруженный семидюймовками на носу и корме, артиллерией помельче и
торпедными катерами, отправился к болгарским берегам, эскортируя
сразу шесть судов с подкреплением для русской армии.
После затопления турецкой речной
флотилии передовые части генерала Гурко выдвинулись к Шипкинскому
перевалу, без особых потерь форсировав Дунай. Окруженные турецкие
гарнизоны сдавались. Для решительного перевеса морем
перебрасывались подкрепления. После Шипки планировалось соединение
с сербами, тогда путь к османской столице открыт.
С «Константином» вышли «Акула» и
«Пиранья». Освободить из «карантина» экипаж «Терпуги» адмирал не
позволил. Британия обвинила Россию в подрыве своих судов на русских
минах. Аркас клятвенно заверил, что после безобразий в Золотом Роге
ни одна мина не покинула арсенал. Владыкам морей намекнули, что их
суда могли столкнуться в тумане друг с другом, и настоятельно
предложили воздержаться от рейсов в район конфликта. В ответ
последовала нота, что островитяне сами изволят выбирать, куда
ходить их судам, а куда нет, и в советах они не нуждаются. Словом,
и без того сложные отношения натянулись. Конфуз по поводу
возвращения «Терпуги» без торпед, отсутствия реляции об атаке на
вражеские корабли и более чем странного заточения в изоляцию пока
не вышел за пределы Севастополя, а судовые документы британского
контрабандиста не покинули адмиральский стол. Аркас ждал, что по
ведомству жандармерии или иных императорских служб ябеда рано или
поздно докатится до Санкт-Петербурга. Оставалось ждать и надеяться
на лучшее.