— Отбой торпедной атаки. Тараним в
рули.
Мичман припал к переговорной трубе,
направляя курс след в след загадочной подлодке.
— Полный вперед!
Когда до удара осталось саженей
двадцать, Черноусов приказал закрыть задний люк, задраил рубочный и
приказал нырнуть на перископную. В систерны потоком хлынула
по-летнему теплая вода. Спереди донесся скрежещущий
удар.
— Всплытие! Малый назад! Стоп,
машина!
— Ваше благородие, помпа едва
справляется.
— Ведром черпать! Качать ручной
помпой! Неизвестная субмарина тоже всплыла. Вероятно, она не
продула балластные систерны, потому что наверх высунулась только
половина рубки. И очевидно, потеряла ход. Люк не открылся. Нет
сомнений, русский капитан давно бы выскочил, обрушив на экипаж
«Пираньи» вагон красноречия.
— Да, ситуация, — поделился мичман
со старпомом. — Ни в одном наставлении сия не описана. Отправька
шлюпку к берегу. Пусть пришлют буксир. Да осторожнее — у него
торпеды могут быть.
С обычной русской расторопностью
пароходик объявился лишь через полтора часа, когда Черноусов уже
подумывал добить пленницу и грести к берегу, пока «Пиранья» сама не
погрузилась навсегда. Матрос обвязался линьком, нырнул к корме и
привязал его к погнутому рулю. Потом подплыл к рубке, снял форменку
и штаны, закрыл иллюминаторы и перископ. Обездвиженную и ослепшую
жертву тихонько потащили к эллингу. Тот же полуголый матрос гордо
восседал на рубке: глядите, какую консерву поймали.
Когда Черноусов сдал «Пиранью» в
док, разделив экипаж на смены, живущие на железе во время ремонта,
его пригласили глянуть на турецкую пленницу. Мичман увидел ее и
чуть не присел. Небольшая субмарина с погнутыми рулями и винтами,
не крупнее «Мурены» или «Барракуды», несла до обреза задней верхней
палубы два десятка снаряженных мин. А он бил ей в зад
форштевнем…
Через пять дней вернулся Макаров.
Вторая часть вояжа вышла без стычек с турками, только Лещенко
привез целый лист мелких нареканий. Так что и «Акула» стала в
ремонт дней на десять, а то и на две недели.
Степан Осипович приуныл. В строю
двухторпедный «Тунец», в минной трубе которого хоть картошку вози,
и «Терпуга» с арестованным экипажем. Делать нечего, из экипажей
«Катрана» и «Пираньи» сделал временный. Люди, слава богу, опытные.
Притрутся в походе.
Меж тем великий князь Николай
Николаевич явил миру воинское искусство под Плевной, получив по
сусалам от Осман-Паши, и запросил подкрепления. Снова потянулись
пароходы из Николаева и Одессы, отвозя на болгарский берег
очередные многотысячные порции пушечного мяса. Уже на обратном пути
из второго рейда на «Терпуге» Черноусов отбился от двух небольших
турецких кораблей, один затонул, второй удрал, не искушая судьбу.
Но удары турецких пушек бесследно не прошли. Лодка дала течь,
постепенно залило топку, электромоторы и аккумуляторные ямы. Экипаж
пришлось снять, «Терпугу» отбуксировать на мель. Как назло,
разразился шторм. Корпус разбило о камни. Макаров распорядился
вытащить останки на глубину и бросить там, чтобы враг не прознал
про ее секреты.