Дамнат отодвинула замолчавшую лютню и
поинтересовалась, ни на кого не глядя, в пустоту:
— Какое завершение истории,
по-вашему, более правильно?
Оба несправедливые! Разве хотел
Алессо, чтобы его возлюбленная грустила о нем? Ведь он молчал,
сражался и погиб, желая одного — сохранить солнечную улыбку
девушки. Слезы Сарии обесценивали жертву рыцаря, делали ее
напрасной.
Но и пребывать счастливой в беспечном
неведении, даже не догадываясь, что за твою беззаботность заплачено
чужой жизнью, — неужели это правильно? Забвение — награда, которую
заслуживает подвиг Алессо? Разве способен кто-то согласиться с
этим?!
— Какой бы конец истории выбрали вы,
эсса?
Теперь Дамнат требовательно смотрела
на меня.
Ответить я не успела.
— Естественно, первый!
Звон хрустальных колокольчиков
пронёсся по вспотевшей спине ледяными мурашками, вырывая из сферы
гипотетических проблем в мир настоящих. Я медленно обернулась. У
двери, пряча дерзость в холодно-голубых, как у ее кузена, глазах,
ухмылялась Юнаэтра.
Секунду спустя я осознала свою
ошибку: явившаяся девица была значительно моложе —
несовершеннолетняя, лет тринадцать-четырнадцать, почти дитя.
— Опаздываешь, Павайка, — упрекнула
дочь Нихамада.
— Прошу прощения, матушка. Я же не
могла появиться перед братом Исхой в неподобающем виде, а нянюшка
копалась как сонная муха.
Девица уверенно направилась к
свободному креслу. Но в последний миг изменила траекторию и… села
на колени к северному эссе, обнимая и чмокая в щеку. Капризно
протянула:
— Ты так долго отсутствовал, что я
успела соскучиться.
В комнате воцарилась напряженная
тишина.
— Павайка, это сейчас неуместно, —
Исхард, растерянный выходкой кузины не меньше меня, неуклюже
оттолкнул ее.
— Мне нужно спрашивать разрешение,
чтобы обнять любимого брата?
Обида на хитрой мордашке выглядела
почти настоящей, если бы не лисья усмешка, нет-нет, да
проскальзывающая на губах девочки. Интересно, она сама решила
устроить спектакль или кто-то подучил?
Селена, вольготно откинулась на
спинку кресла, наслаждалась бесплатным развлечением. Нихамада
поджала губы. Даже благодушное лицо Аары на одно мгновение
почудилось мне просто маской, за которой скрывается злобное
жестокое чудовище.
Что я делаю среди этих
аристократичных гарпий?!
— Павайка, ты ведешь себя неподобающе
перед гостьей.