— Верится с трудом.
— Впервые вы познали женщину в
возрасте одиннадцати лет. Она была гораздо старше, а вы — растеряны
и напуганы. То соитие окончилось, едва успев начаться. Вам было так
неловко. Вернувшись домой, вы плакали, боясь, что женщина всем
расскажет о вашем позоре. Вы даже планировали убить её, но стыд не
позволял вам показаться ей на глаза. Скоро это прошло — и стыд, и
неопытность. Но память о том случае до сих пор свежа.
Ёб твою мать...
— В свою защиту должен сказать, что
она была чертовски хороша. Я и сейчас с ней долго бы не
продержался.
— А ещё вы питаете нездоровую страсть
к насилию, — продолжила Арабель извлекать на свет Божий моё грязное
бельё. — Чужие страдания и боль дарят вам успокоение, пусть и
ненадолго. Однажды вы отрезали человеку губы только за то, что он
кривил их, оценивая ваш внешний вид. А потом заставили съесть.
Собственные губы. Вы смеялись, глядя, как бедняга давится. Это
происходило на глазах его семьи — жены, матери и пятерых детей.
— Я был молод и горяч, а он был
настоящим мудаком. К тому же жена его не любила.
— А дети...
— Их тёща на кой-то хер притащила, я
вообще не собирался...
— Другие. Те, что сгорели заживо,
запертые вами на скотном дворе. Я хорошо вижу их маленькие
раздувающиеся от жара кричащие лица.
— Это не мои воспоминания.
— Правда? — нахмурилась Арабель. — Но
они так органично вписаны, ваш разум их совершенно не отторгает. И
это хорошо.
— Отчего же?
— Мне как раз нужен человек,
наделённый вашими талантами и... широтой взглядов.
— Опять услуга за услугу? Я не стану
намеренно сжигать детей. Не то чтобы мне было их сильно жаль, но у
меня есть свои принципы. Я стараюсь не убивать без надобности
животных, баб и малолеток.
— Вам и не придётся. Устраивайтесь
поудобнее, я всё подробно объясню.
В моём сумрачном прошлом есть факты,
которыми я не горжусь, как бы невероятно это ни звучало. Да, я
неидеален. И даже те немногие принципы, с которыми мне не удалось
распрощаться, бывали нарушены. От моих рук гибли и дети, и женщины,
и даже невинные твари Божьи, помилуй Господь душу грешную. Я часто
бывал неаккуратен, и это влекло за собой лишние жертвы. Чертовски
трудно положить с пулемёта конный отряд и не задеть лошадей. Ещё
сложнее подорвать блядушник и не похоронить вместе с целью кучу
шлюх. Укокошить шайку педофилов, не трогая детей... Мог бы. Положа
руку на сердце — мог, да. Но, внедряясь в их гнусное сообщество, я
так обдолбался, что не сумел обуздать раж и остановился только
когда здание полностью обезлюдело. Как уже сказал — не горжусь. Но
и врать, что по ночам кошмарами мучаюсь, не стану. Дело житейское,
все ошибаются, не упав, не поднимешься, ну и вот это всё. Люди
давно придумали оправдания для всего на свете, знай себе — выбирай
приглянувшееся. В общем, к чему я это... А к тому, что мы мило
поболтали с Арабель, и она предельно доходчиво разъяснила, что для
починки моей покоцанной души нужна новая и максимально невинная,
нулёвая, только из коробки, блестящая консервационной смазкой.
Волдо баронесса отмела тут же и без объяснений. Да я и не
планировал использовать рыжего в качестве ремкомплекта. Ведь всем
известно, что у рыжих с душой проблемки похлеще моих. Короче, на
том и порешили. Я откланялся, ещё раз облобызав вельможные ручки, и
спустился вниз по залитым утренним светом мраморным ступеням
прямиком в роскошный холл.