Но о назначенном расследовании гибели инженера Ильина пришлось
конечно же рассказать.
— Помню я Ивана Федотыча, — покивал старик. — Не последним
человеком в графстве был и с сыном моим дружбу водил, пока в
заграницах обучался. О недавней смерти его нелепой я слыхал. Да
только не думал, что потребуется расследовать происшествие это.
Супруга его, Агафья Егоровна, знамо дело, горевала очень да не
верила в случайность-то. Всё уверяла, что чей-то умысел злой беде
оной причина. Да куда деваться-то? Пойди теперь узнай, что там
произошло. И даже вы, голубчик, — махнул в мою сторону рукой граф,
— вряд ли что сможете. Уж так беднягу Ивана Федотыча колёсами-то
посекло-подавило, что, говорят, и смотреть страшно было. Вот
похоронщики его поскорее и кремировали. Вы, Владислав Сергеевич,
хоть и при способностях будете, но от пепла погребённого и вам,
думается, ничего выведать не удастся.
— Вот тебе и на, — опечалился я эдаким пердимоноклем. — Что же
теперь делать?
— Расследовать обычным способом, — не пошёл на поводу у моего
пессимизма Холмов. — Впрочем, почему бы вам всё же не попробовать
вашими способностями воспользоваться? А ну как получится.
— И то верно, братец, — подал голос орк, — попытка не пытка.
— Конечно же, голубчик, попробуйте, — поддержал моих товарищей
граф. — Уж ничего с того не случится, даже если и не выйдет. А
людям своим я накажу, чтоб расследованию вашему, коли таковое всё ж
затеете, всячески поспособствовали. Но это уже всё с утра. Теперь
же я категорически настаиваю, чтобы ужинать и ночевать вы остались
у меня. И отказа вашего я, уж простите, принимать не намерен.
Но мы, собственно, и здесь не противились. Всё лучше, чем на
постоялом дворе ночевать. Там, может, с местами туго. Пришлось бы,
не дай бог, всем втроём в одном номере тесниться. А тут каждому
отдельную комнату выделили. Чего упрямиться то?
А ещё за ужином мы с графской воспитанницей познакомились. Ну
как с графской, так-то Миассов и сам её вроде как не часто видел до
недавнего времени. Просто девушка, являясь какой-то дальней
родственницей, жила здесь, что называется, на полном пансионе и
даже получала дополнительное домашнее образование, хотя до этого и
обучалась в каком-то забугорном институте благородных девиц.
Приставлен к ней был какой-то немец Кляксерман, по словам графа,
шибко сведущий во всех известных науках. Вот этот деятель и обучал
девушку всем премудростям, от астрономии с геометрией до танцев и
этикета.