—
Это изменение второго Призыва, — сказал я озабоченно. — Моё тело
переходит в крайне эффективную боевую форму… но ему нужна органика
для перестройки.
—
Понимаю. Мы никогда не встречали такого Изменённого. Стражи и
коменданты не способны контактировать с Миром.
—
Вы так это зовёте? Свою глобальную волновую сеть?
Красиво.
Девушка пожала плечами.
—
Да. Здесь мы можем быть собой. Вспоминать прошлое и себя, какими мы
были. Не смотреть наружу, туда, где мы другие. Потом становится
тяжело, но отказаться так трудно… Сейчас тебе придётся вернуться. Я
не смогу оставить твой разум в Мире, он только наш.
—
Ясно, — сказал я. — Кстати, вам не обязательно было менять свой
облик. Вы и так красивы… с человеческой точки зрения.
—
Спасибо, — девушка улыбнулась. — Такой милый комплимент
тысячелетней старухе, мальчик… Ты ведь хочешь задать
вопросы?
—
Да я почти всё узнал и понял, — ответил я. — Разве что
один.
—
А я только на один и отвечу, время уходит. Хочешь спросить, почему
мы убиваем своих детей?
—
Нет, — сказал я. — Неинтересно. Взрослые всегда стараются убить
своих детей, так или иначе. А дети — взрослых. Это вроде закона
природы, только обычно не так явно и кроваво. Вы свели себя с ума,
чтобы не стать добычей, а мне неинтересна логика больного
разума.
Во
взгляде лавли (хотя мне не хотелось её так называть) появилась
искорка интереса.
—
Тогда что ты спросишь? Какие смыслы мы утаили от вас тысячу лет
назад? Какие скармливаем теперь?
Я
покачал головой. Музыка угасала, близилась к финалу. Я помнил, что
они очень не любили оборванные мелодии. Значит — успею.
—
Хм, — она рассмеялась. Приложила палец к губам, очень человеческим
жестом изображая раздумье. — Тогда… как вернуть нас в норму? Как
заполучить в союзники? Как уцелеть и спасти товарищей?
—
Нет, — ответил я. — У меня один вопрос. Ты простишь меня за то, что
я сейчас с тобой сделаю?
Девушка рассмеялась.
—
А ты сможешь?
—
Да, — сказал я, выбрасывая руку вперёд.
Она стала растворяться в воздухе. Но слишком
медленно для того, чтобы я не нашёл её след — разум, одновременно
распределённый в пространстве и сконцентрированный в материальной
точке.
Я
рванулся за ним.
И
очутился лежащим на пригорке над руинами. Руки и ноги были чем-то
стянуты. Плащ комком сбился под спиной.
Последняя нота затихала в воздухе, сидящая
рядом со мной юная девушка отняла деревянную свирель от губ. Лицо
её было прекрасно и безумно, в глазах не светилось никаких смыслов,
кроме смерти и крови.