***
Сегодняшний день продолжил череду полных необычных открытий
дней. От одного упоминания о бурнеши, у меня челюсть отвалилась.
Интересно, что дева Албании делает здесь в России, да еще и у
Филиппы в гостях? Любопытство было настолько сильным, что я бросил
попытку сочинить нечто достойное в послание к королю Испании,
обращаясь завуалированно к Изабелле, потому что член в этой семейки
явно не у мужа в штанах.
В кабинете у Филиппы, кроме нее самой и сидящей в гостевом
кресле девушки, больше похожей на несколько женственного мальчика,
присутствовал еще и Ушаков, который попытался вскочить, когда
увидел меня. Я же взмахом руки оставил его на месте и подошел к
креслу жены, и встал у нее за спиной, облокотившись на спинку.
— Позволь представить тебе, государь, Петр Алексеевич, бурнешу
Арбен Адри, — тихо сказала Филиппа по-французски, видимо, путем
исключений выявив язык, который известен всем, находившемся в
комнате людям, кроме Варвары Черкасской, которая выглядела не
слишком довольной этим обстоятельством.
— Я чрезвычайно рад приветствовать бурнешу в своей стране и
своем доме, — медленно проговорил я, рассматривая довольно
миловидное личико. Интересно, что заставило ее отречься от своей
женственности и взять в руки оружие? — Что заставило тебя покинуть
дом и совершить это длинное путешествие?
— Ваше императорское величество, — девушка хотела подняться, но
я жестом остановил ее.
— Не стоит, — прокомментировал я свои действия. — Ты прибыла
сюда без верительных грамот, можно сказать, что тайно. Я почти
уверен в том, что причина твоя веская.
— Да, ваше величество, — она склонила голову. — Я действительно
прибыла сюда, чтобы умолять помочь, но приму любое ваше решение со
всем смирением. Вам, наверное, любопытно, почему я оставила
вышивание и взяла в руки меч? — задала вопрос Арбен.
— Это настолько очевидно, что даже не требует подтверждения, —
кивнув, я подтвердил ее предположение.
— Как вы наверняка знаете, не так давно в Константинополе
произошло восстание шиитов, в результате которого казнили великого
визиря и бунтующие под предводительством этой свиньи нечестивой
Хорпештели Халила, который своими речами смутил янычар, заставив
тех предать свои клятвы, которые они давали султану Ахмеду.
— В общем и целом, — неопределенно ответил я, бросив быстрый
взгляд на Ушакова, который только головой покачал. Ой как же все
нехорошо-то. Только что закончившееся восстание, про которое я
вообще ни слухом, ни духом, смена существующей власти, да еще и эти
чертовы шииты. Теперь понятно, почему все мало-мальские государства
в спешном порядке направили в Константинополь своих посланников, да
для того, чтобы почтение новому султану выказать, один я, баран, не
у дел остался. Поэтому-то у Шафирова все так туго идет, почти со
скрипом.