— Я понимаю, ваше императорское величество, что вам не слишком
интересно, что там происходит у осман, но их трагедия — это начала
трагедии моей семьи, — девушка вздохнула. — Именно с этого
восстания пошел отсчет дней, когда я отказала своему жениху и
остригла волосы, облачившись в мужскую одежду. Тогда в
Константинополе не все янычары перешли на сторону бунтовщиков.
Часть из них остались верными султану Ахмеду и защищали Топкапы до
последнего вздоха. Среди них был и трое моих братьев, сложивших
головы за дело, которое они считали правым. Никто и никогда не
сможет обвинить семью Адри в трусости и неверности.
— Я так понимаю, все это подчинено мести? — я обвел ее облик
неопределенным жестом, намекая на ее отречение от своей женской
сущности.
— И это тоже, но главное заключалось в том, что кто-то должен
был защитить мою семью, особенно младших девочек, — она снова
вздохнула.
— И я все же не совсем понимаю цель твоего нахождения здесь, — я
покачал головой, отметив про себя, что Ушаков быстро пишет что-то,
открыв свою уже ставшую знаменитой папку. — Не для того же, чтобы
поведать трагичную историю твоей семьи?
— К тому же, разве главаря бунта не приказал убить новый султан?
— Ушаков оторвал взгляд от бумаг и остро глянул на гостью. — Я не в
курсе проблемы, но, зная осман и зная, что именно сейчас в
Константинополе все относительно спокойно, можно прийти к такому
выводу. А шииты быстро утихомирятся, ежели у них не будет
лидера.
— Да, разумеется, — девушка пожала плечами, словно речь шла о
какой-то банальности. — Патрона, таково было прозвище Хатилы,
разумеется казнили, как только Махмуд устроился на троне вполне
комфортно. Месть за братьев — это святое, но мстить мне некому. Я
здесь нахожусь совсем по другой причине, — она на мгновение
замолчала, а затем решительно продолжила. — Моя семья осталась
верна прежней власти, которой все мы клялись, но это разумеется не
имело бы значения, если бы султан Ахмед погиб в горне
восстания...
— Ты хочешь сказать, что султан жив? — я выпрямился, ухватившись
на спинку кресла жены так, что пальцы побелели. — Махмуд что,
идиот? Оставлять в живых предыдущего правителя — это давать
постоянные поводы для новых восстаний, только сейчас в пользу
прежнего правителя, — сдержаться я не сумел, хотя пытался. Это же
азбука для любого заговорщика — хочешь без особых проблем править —
убей предшественника. Потому что даже в этом случае геморроя в виде
постоянно всплывающих Лжедмитриев и Лжепетров хватит сполна, а если
уж предыдущий правитель, сумевший себя как-то зарекомендовать, все
еще жив...