Бросив уже теплый и очень мокрый платок на поднос, который
подставил мне Митька, я потрогал кончиками пальцем припухший глаз и
скривился.
— Пиши указ, — мрачно скомандовал я встрепенувшемуся Митьке. —
Вынести Славяно-греко-латинскую академию за пределы монастырских
стен. Отдать под оную здания, принадлежащие ранее Морской академии.
Реставрация и приведение в божеский вид, а также организация
общежития для учащихся производиться будет за счет Священного
Синода. Отвечает за готовность к приему отроков к сентябрю этого
года Шумахер. При неисполнении будет бит нещадно плетьми и сослан в
Томск, университет закладывать. Да, он после открытия академии на
новом месте, все равно в Томск поедет, а затем в Иркутск.
Университет не университет, а пару академий в Сибири открывать
надобно, да реальных училищ поболе. Последнее в указе не писать, —
откинувшись на спинку кресла, я прикрыл глаза. Как же тоскливо.
Просто хоть волком вой, и работать ничуть не охота. Пойти снова в
какую-нибудь драку ввязаться, что ли.
— Не переживай, государь, она вернется, и все будет хорошо, —
приоткрыв один глаз, я посмотрел на Митьку. Надо же, все видит и
все замечает. Да только я и не скрываю, что после отъезда Филиппы
настроение у меня рухнуло в пропасть жесточайшей меланхолии и с тех
пор никак не хочет оттуда выбираться. Пришлось признаваться самому
себе, мне без нее плохо. А еще хуже ждать и накручивать себя
мыслями, что она может никогда не вернуться.
Уехала Филиппа в Испанию вместе с Румянцевым. Видя мои метания,
она однажды предложила мне рассказать ей, что меня гложет и, когда
я рассказал о злоключениях Ивана Долгорукова и все его флотилии,
Филиппа долго молчала, а потом весьма неохотно произнесла.
— В Мадрид должна ехать я. Это будет вполне нормально, если
императрица Российская захотела навестить сестру, которая так
мерзко с ней когда-то обошлась.
— Нет, — совершенно спокойно ответил я. — Ни за что. в Мадрид ты
не поедешь ни при каких обстоятельствах!
— Но, это будет вполне приемлемый выход для всех нас. Изабелла
мне должна почти два года жизни, которую я считала загубленной,
из-за досужих домыслов. И, если бы тебе так сильно не захотелось
избавиться от герцогини Орлеанской, и так сильно не хотелось
заполучить французские корабли, и ты бы не приехал в Париж, то не
известно, была бы я еще жива? Вполне могло получиться, что меня бы
замучил тот же граф де Сад. Или я умерла бы от оспы... — я
попытался мягко закрыть ей ладонью рот, но Филиппа сердито
отмахнулась. — Уже тогда она стала понимать, что натворила и
пыталась сгладить ситуацию, задобрить меня и даже вела речь о
повторной помолвке с Карлом. Моя мать была в восторге, знаешь ли.
Но спорить с его величеством, когда тот решил отдать меня тебе, не
решилась. Изабелла мне должна, и она прекрасно это понимает. Мне
будет проще склонить ее к мысли о моем полном прощении и вполне
дружеских чувствах, при некоторых уступках с ее стороны.