Стою с минуту в ожидании продолжения, но
оно не наступает.
– Ваша милость, – нависаю над графом,
опираясь руками на его стол и нагло закрывая лежащие там бумаги, – вы, кажется,
не расслышали. Я. Требую. Объяснений.
Оскар смотрит несколько секунд на мои
руки, а потом медленно поднимает глаза, задерживаясь на округлостях фигуры.
На мне надето простое платье, но с
глубоким вырезом, и только сейчас я понимаю, какой вид, должно быть,
открывается, когда я вот так сжимаю руки. Но менять позицию поздно. Я не
доставлю Уильямсону наслаждения посмеяться.
– Ладно, – тяжело вздыхает он, –
объясню. Хотя все же я надеялся на то, что вы более умны, Мэри.
– Давайте без оскорблений, граф! – тут
же взвинчиваюсь. Появляется дикое желание положить ладони на его плечи и хорошенько
встряхнуть. Я даже немного пугаюсь таких эмоций, не замечала за собой подобного
раньше. – О том, что у вас проблемы с приватизацией я прекрасно поняла. Хочу
знать, что дальше?! И почему я ввязалась?!
– Хм, я рад, что суть вы уловили, – он
кивает. – И уберите уже, пожалуйста, руки. Вы можете что–то помять, а я не
люблю беспорядок.
Награждаю графа еще одним яростным
взглядом, но его просьбу выполняю. Скрещиваю руки под грудью, чтобы не
поддаться искушению что–то кинуть в эту невозмутимо самоуверенную ледышку.
– Благодарю, – Оскар чинно кивает. – Так
вот, о чем мы? Ах да, почему вы согласились. Очевидно, чтобы спасти себя от
разорения. Правда, мне придется терпеть ваше убожество на своей земле. Н–да,
вопрос.
– Земля не ваша, как оказалось, –
парирую, изогнув бровь.
– Она моя по праву рождения! – тут же
вскидывается Уильямсон.
Так вот, что его способно вывести из
себя. Надо запомнить.
– Была, – жестко отрезаю. – Сейчас она
принадлежит маленькой девочке. А вы никто. Просто родственник, проживающий
здесь, – поднимаю запястья к потолку, – с позволения законных хозяев.
Оскар натурально багровеет, его ладони
сжимаются в кулаки, на шее с усиленно бьется жилка. Не знаю толком, почему я
продолжаю его злить, зачем намеренно довожу, но не могу ничего с собой
поделать. Всю жизнь была покладистой со всеми, а на этом грубияне что–то во мне
сломалось.
– Вы, – произносит он и замолкает, – вы!
– еще раз. – Следите за языком! Я сегодня же разрушу вашу таверну и разгоню
овец. А еще выкачу судебную претензию. Будьте уверены, ее примут даже от
проживающего у хозяев родственника!