Глава вторая.
В следующем походе адмирал направился
к уютной питерской гавани у Забалканского проспекта, где не могло
штормить столь сильно, как в обществе Брусилова и Берга.
Прославленный академик Дмитрий Иванович Менделеев, которого злая
молва считала одним из изобретателей современного рецепта водки,
горячительным зельем не злоупотреблял в силу почтенного
возраста.
- Степан Осипович! Наконец-то
уважили! – строгий и солидный химик, метролог, математик, демограф,
философ, экономист, путешественник, аэронавт, ниспровергающий
широтой своих интересов любые домыслы об ограниченности
человеческого интеллекта, с удовольствием встретил старого
товарища, перед которым не нужно держать мину академического
величия. – Проходите, дорогой. Как там наш «Ермак», ходит?
- Куда ж ему деться-то, -
ответствовал Макаров, сдавая шинель на попечение кому-то из
прислуги. – Любой проект с вашим участием непременно обречён на
успех.
Обмениваясь любезностями, соавторы
первого русского ледокола прошли в гостиную, где разговор плавно
закружился вокруг общих знакомых, родственников и притормозил около
детей. Взрослая дочь адмирала давно замужем, а сыну Вадиму всего
пятнадцать, прямая дорога в Морской кадетский корпус, нечего тут
обсуждать. Менделеев и в ипостаси отца был велик, имея множество
наследников от двух браков. Между делом упомянул он о сыне Василии
восемнадцати лет, обучавшемся в Кронштадте на корабельного
инженера.
- Скажу как на духу, Степан Осипыч,
из-за его устремлений больше всего душа болит. Не о флоте он
мечтает. Вот, полюбуйтесь, - Дмитрий Иванович не преминул сгонять
горничную в кабинет за толстой тетрадью, форматом поразительно
напомнившую обгорелое наследие покойного германца. – Вбил себе в
голову, что с инженерным дипломом осилит расчёты броненосного
автомобиля для Русской императорской армии.
Адмирал с удивлением обнаружил, что
непутёвый отпрыск великого учёного одержим той же идеей сухопутного
броненосца, что в лёгком подпитии озвучивал Брусилов. Если
путиловские умельцы рассчитывали оснастить лёгкой бронёй и
пулемётом трактор навроде блиновского, Василий горел мечтой
поставить на гусеницы чудовищный прямоугольный гроб с морской
пушкой Канэ от линейного крейсера. Менделееву в руки упали наброски
Тринклера-Брилинга.
- Стало быть, сия хворь заразна, -
пригорюнился хозяин. – Как перпетуум-мобиле.