- Николай Романович! Мы не на
митинге. Давайте по существу.
- Будьте любезны звать меня просто
Николай. Или господин Брилинг. Ненавижу своё отчество, особенно в
сочетании с именем.
Макаров усмехнулся в бороду. До какой
же степени нужно ненавидеть Государя, чтобы от отцовского имени
отрекаться.
- И так, господин инженер. У вас есть
усовершенствованный вариант конструкции Тринклера.
- Так точно, ваше
превосходительство.
Первый раз в жизни адмирал услышал,
что это обращение может звучать издевательски.
- И вы хотите поставить его на службу
России?
- Стране – да, царю – нет.
- Независимо от моих убеждений,
любезный Николай Рома… Простите, господин Брилинг, ныне разделить
сие невозможно технически. Я могу продавить испытание вашего
аппарата через Адмиралтейство и, при коммерческой надобности, у
моих британских коллег. На Альбионе у меня прекрасные связи после
выделки «Ермака». Ежели пригодность двигателя оправдает ожидания,
будут вам и деньги, и признательность. Только, пардон, потребности
Государя Императора от сего дела тоже в выигрыше останутся.
- Разделим… потом. Пусть Россия
получит новые моторы. После революции они останутся народу.
- Так точно! – подхватил адмирал. – И
трудовой люд старательно покатается на новых машинах по нашим
костям.
- Вы думаете, это произойдёт скоро? –
иронично вопросил Брилинг. – Я лично не собираюсь быстро
превратиться в кости.
- Молю Бога до революции не дожить. В
противном случае мы станем скелетами одновременно. Помните, как у
французов: аристократов на фонарь! Вы, голубчик, из дворян. Как
можете догадаться – я тоже не купеческого сословия. Потому шансы у
нас с вами пережить революцию невелики. Разве что в эмиграции.
- Не надо смешивать, ваше
превосходительство. Во Франции восстание произошло неорганизованно
и спонтанно. Мы ведём целенаправленную агитацию.
- И получите пугачёвский бунт в
традициях Стенки Разина. Сто тысяч ваших книжонок средь народа,
большей частью неграмотного – фикция. Богачей на вилы, помещичьи
усадьбы сжечь, персидскую княжну утопить и лихо отпраздновать –
дальше воображение не работает. А наутро протрезветь и броситься на
колени к уцелевшему помещику с криком: что делать-то, барин?
Брилинг глянул на часы.
- Каждый из нас останется при своём
мнении. Вы – защитник режима, я его разрушитель. Обоим нам Россия –
отчизна и мать. Посему предлагаю разговор завтра продолжить, у меня
рабочее время заканчивается.