В Листвене распрощались, как и договаривались, Олав расплатился
честь по чести. Оставив его на постоялом дворе вместе с лошадьми,
Гуннар с Ингрид ушли из города. Когда вокруг снова вырос лес, и
городских стен уже не было видно, Ингрид присела на здоровый пень,
почти отполированный задами бесчисленных путешественников.
Повозившись, вытащила из-под рубахи увесистый от вшитых монет пояс.
Гуннар снял такой же, вытряхнул из него золотые и завернутые в
пергамент камни. Ингрид ссыпала их в кошель вместе со своими,
добавила полученное от Олава. Протянула Гуннару.
— Разве не лучше оставить как было? — спросил он. Деньжищи
огромные, случись что — полжизни расплачиваться придется.
Девушка мотнула головой: нет, мол, не лучше. Пришлось убрать
кошель в сумку — слишком уж здоровенный и тяжелый получился. Ингрид
бросила на землю плащ, вытащила из сумки плоскую папку плотной
кожи. Внутри оказалась карта — и когда она развернулась поверх
плаща, Гуннар мысленно присвистнул — настолько подробных и четких
ему видеть не доводилось. А когда поверх легла еще одна, где
окрестности Петелии были нарисованы куда крупнее и подробнее, не
удержался от любопытства.
— Где такие делают?
У купцов он ни разу подобных не видел. А ведь они путешествуют
по всему свету, и, значит, за этакую диковинку схватились бы.
— У чистильщиков, — сказала Ингрид, продолжая внимательно
изучать карту.
Пожалуй, те, кто сражается с тусветными тварями по всей стране,
а, может, и не только в одной стране, в самом деле способен
научиться делать такие карты. Но…
— Разве они их продают?
Про чистильщиков не знали почти ничего. Только они могли
остановить тусветных тварей, и потому имели право забрать в орден
любого одаренного. Перечить чистильщику или вставать у него на пути
рискнул бы только самоубийца — и вовсе не потому, что осмелившегося
напасть на одного из ордена судил сам орден, далеко не всегда
справедливо. Защищаться не возбранялось, но и на это мало кто
осмеливался. Поди докажи потом, что защищался…
— Не продают, — сказала Ингрид.
— Тогда как?
— Оглушила, схватила сумку и очень быстро убежала.
Найтись что сказать, у Гуннара не получилось. Не могла она такое
всерьез говорить, но и шутила очень редко. Ингрид, впрочем, ждать
его реакции и не стала; собрала карты, поднялась с пня.